Книга Пение под покровом ночи. Мнимая беспечность, страница 93 – Найо Марш

— Ну, это вряд ли, сэр.

— Должно быть, нюхала их раньше, тем же днем. А это что такое? Надо же, вот это, я понимаю, стульчак! Со стеганым шелковым покрывалом, господи ты боже мой! Ладно, Фокс. Все, уходим. Мне надо бы повидаться с ее супругом.

— Он у себя в кабинете с полковником Уорендером, который, как я понял, доводится ему родственником. У мистера Темплтона случился после всего этого сердечный приступ. Полковник Уорендер и мистер Гэнтри отвели его в гардеробную. Потом полковник сорвался и спустился вниз. Мистер Темплтон все еще лежал, когда я заглянул к нему. И я предложил перевести его вниз, в кабинет. Они говорили, что двигаться ему вроде бы вредно, но я хотел расчистить пространство. Сказал, что не дело живым и тем более больным людям лежать через стенку с трупом. Как-то неловко.

Аллейн прошел в гардеробную, оставив дверь открытой.

— Ну вот, смена обстановки, — услышал Фокс его голос. — Все очень по-мужски. Очень просто. Без затей. Кто дал ему бутылку с горячей водой?

— Флоренс. Врач сказал, что старая нянька зашла позже, взглянуть, как он там. Она вообще-то старушка с характером. Ну и не прочь выпить немного портера.

— А ведь это, — заметил Аллейн, — судя по всем признакам, дом чертовски богатого мужчины. Ну и соответственно, женщины тоже.

— Вроде бы известный человек в Сити, да?

— Так и есть. Года два назад очень удачно перекупил акции «Истленд Трансопорт». В бизнесе у него репутация человека, с которым лучше не связываться.

— А слуги, похоже, его любят. Хотя повариха и говорит, что он никому не спускает с рук. Один промах — и ты вылетаешь на улицу. Но все равно любят. Он очень тяжело воспринял это происшествие. Прямо так и дрожал весь, когда я его увидел. Но поговорил я с ним нормально. Вот полковник, тот оказался крепким орешком.

— Кто из этих двоих произвел на тебя впечатление человека, способного отравить женщину?

— Да никто, — весело ответил Фокс.

— Еще, наверное, сказали, что мы никогда этого не узнаем?

— Так и есть. Именно так и сказали.

Они вышли из комнаты, и Фокс запер дверь.

— Хотя проку от этого ноль, — удрученно вздохнул Фокс. — Все ключи от комнат на этом этаже взаимозаменяемы. Ну, как обычно. Однако, — радостно добавил он, — я взял на себя смелость и забрал все остальные.

— На днях уволят тебя к чертовой матери. Ладно, пошли. — И они спустились вниз.

— Оставшиеся гости, — пояснил Фокс, — во второй комнате справа. Там те, кто оставался с покойной до того момента, пока она не вышла из оранжереи, и только те, кто выходил из гостиной до того, как начались поздравительные речи. И да, между прочим, сэр, ко времени, когда начались речи, там был фотограф с передвижной камерой, и он блокировал нижнюю часть лестницы. А у задней лестницы находился маленький бар, где мужчина разливал и смешивал напитки. Так вот, я поговорил с этим мужчиной, и он сказал, что за все время его нахождения там никто не поднимался на второй этаж, кроме Флоренс и старухи няньки. А здесь находится гостиная покойной. Или будуар. А кабинет — это первая дверь справа.

— Где лекарь?

— В теплице, страдает от похмелья. Сходить за ним?

— Да, спасибо.

Они расстались. Аллейн постучал в дверь будуара и вошел.

В кресле сидела Пинки с журналом в руках. Таймон Гэнтри заканчивал какой-то разговор по телефону, а Берти, раскрасневшийся от раздражения, читал редкое издание пьесы «Какая жалость, что она шлюха». Увидев Аллейна, мужчины встали, а Пинки отложила журнал с каким-то виноватым видом.

Аллейн представился, а затем добавил:

— Прошу прощения за то, что заставил вас так долго ждать.

Гэнтри произнес:

— Какая-то нелепая ситуация. Приходится сообщать новость людям по телефону.

— На сегодня и ближайшие дни никаких спектаклей с ее участием не назначено?

— Нет. Но должны начаться репетиции новой пьесы. Премьера через три недели. Так что времени, как понимаете, в обрез.

— Да, конечно, понимаю. И сочувствую, — сказал Аллейн и вышел.

— Какой, однако, представительный мужчина, — заметил Берти и вернулся к чтению пьесы.

Уорендер и Чарльз сидели в кабинете в полном молчании. И Аллейну показалось: не того рода это молчание, что вполне естественно возникает между родственниками, объединенными общим горем. Нет, между этими двумя, похоже, кошка пробежала. И он был готов поклясться, что они восприняли его появление с облегчением, а не с раздражением. Он также отметил, что кабинет Чарльза, как и спальня, был обставлен и декорирован перфекционистом, человеком со вкусом и очень большими деньгами. Была какая-то схожесть между этими двумя пожилыми мужчинами и обстановкой, в которой они находились. И он подумал, что они, скорее всего, сидят здесь в полном молчании довольно долго. Между ними на маленьком изящном столике стояли полный графин и две рюмки, к которым никто не прикасался.

Чарльз начал было подниматься из кресла.

— Сидите, пожалуйста, — остановил его Аллейн, и Чарльз тяжело опустился в кресло. Уорендер встал. Глаза у него налились кровью, лицо пошло пятнами.

— Скверная история, — сказал он. — Ну, что выяснили?

— Да, — кивнул Аллейн, — история хуже некуда. — Он взглянул на Чарльза. — Простите, сэр, но на данный момент никаких конкретных выводов сделать не удалось.

Чарльз с заметным усилием произнес:

— Прошу, присаживайтесь. Аллейн, если не ошибаюсь? Мне ваше имя известно.

Уорендер придвинул стул.

— Хотите выпить? — спросил Чарльз.

— Нет, большое спасибо. Я к вам ненадолго, не хочу беспокоить. Просто предстоит пройти через все обычные в таких случаях процедуры. Будет официальное дознание, и посмертное вскрытие, боюсь, тоже неизбежно. К тому же мы обязаны выяснить и проверить все события, приведшие к этому инциденту. Я понимаю: все это крайне прискорбно, мучительно, а потому заранее приношу свои извинения.

Чарльз вскинул руку и почти тотчас же уронил ее на колени.

— Наверное, мне лучше выйти отсюда, — сказал Уорендер.

— О нет, — отозвался Аллейн. — Буду рад, если вы побудете с нами еще минуту-другую.

Уорендер многозначительно взглянул на Аллейна. Затем похлопал себя по левой стороне груди и покосился на Чарльза. Аллейн кивнул.

— Если это возможно, — обратился он к Чарльзу, — мне хотелось бы попросить полковника Уорендера рассказать мне о том, что происходило до того момента, как ваша жена покинула вечеринку и поднялась к себе. И если вы, сэр, сочтете нужным что-то поправить, дополнить или задать вопрос, пожалуйста, не стесняйтесь.

И снова на несколько секунд воцарилось молчание, а затем Чарльз, не поднимая головы, произнес: