Книга Призвание — миньон!, страница 46 – Татьяна Коростышевская

— Именно.

— И что в письме?

— Там сообщается о том, что после смерти супруги лорд ван Харт может приступить к исполнению своих обязанностей как член Большого королевского совета.

— А ван Харт — это кто?

— Сразу заметно, что ты провинциал. — Выложив свой «леденящий кровь» секрет, паж явно повеселел. — Ван Харт — главный лорд долины Дювали, а также канцлер.

— А вот и нет. Даже мой провинциализм позволяет мне знать, что канцлер в Ардере — ван Хорн, папенька его шрамейшества.

— Их два, — с жалостью посмотрел на меня Николя.

— Папеньки?

— Канцлера! В Ардере два канцлера, Шерези.

— И оба из одного рода? Как недальновидно!

— Тоже мне великий политик! Ван Харт привел всех рыцарей Дювали, когда Аврора доказывала тогдашнему королевскому совету реальность своих притязаний на престол! Если бы не он, был бы у нас сейчас король, а не королева, кто-нибудь не из золотой кости, а приблуда без роду без племени. За это ее величество даровала ван Харту лорду Дювали пожизненное канцлерство.

— Пожизненное, это с правом наследования?

— У него нет наследников, так что… Мы сейчас вообще что обсуждаем? Я рассказал тебе, в чем дело, так что — твой ход. Как мне подлатать печать?

Я опустила взгляд, посмотрела на оттиск.

— Никак, разве что у тебя есть такое же фамильное кольцо с таким же гербом. — И, остановив его занесенную для удара руку, продолжила: — Один час. Он уже ничего не решает, ведь лорд Мармадюк ждет свое послание с утра. Так что дай мне это время на чтение, а потом…

Я рассказала пажу, как нам предстоит поступить.

Он расхохотался, хлопнув себя по коленям:

— Клянусь тебе, Шерези, если дело выгорит, Николя Дабуаз будет тебе верен до гробовой доски.

— Тесьму, на которой крепится печать, нужно перетереть, — уже раскрывая фолиант, проговорила я. — Если Мармадюк увидит разрезанные нити, он обо всем догадается.

И пока Николя, вооружившись острым камушком, корпел над письмом, я погрузилась в чтение.

Рыцарский устав Ардеры был трудом любопытным. Я понадеялась, что когда-нибудь смогу прочесть его целиком. Сейчас же меня интересовали вещи вполне конкретные, обнаруженные ближе к концу, где перечислялись все красивые обряды с использованием фамильных рыцарских кристаллов.

Камни, обладатели которых хотели скрепить свою дружбу, предполагалось посвятить соратникам Спящего лорда — лордам Честь, Благородство, Отвага и Верность. Происходить все должно было не в обманчивой тьме ночи, а днем, пред ликом лорда нашего Солнце.

Получалось, что времени у меня немного. Уже вечереет, а на рассвете я должна вернуть устав и камни Мармадюку. У меня часа два в запасе, не больше. А затем солнце скроется за горизонтом и на небо взойдут луны.

Я несколько раз прочла текст клятвы, заучив его наизусть.

— Готово, — сказал Николя, демонстрируя мне измочаленные завязки послания.

Я захлопнула фолиант:

— Прекрасно. Я тоже закончил.

Кристаллы поместились во вшитый карман камзола. О его существовании мне сообщил Николя Дабуаз, присовокупив, что ардерские портные изготавливали одежду претендентов, следуя модным веяниям. Например, в одежде, которую, он был уверен, носил граф Шерези на своей далекой родине, карманов не было.

Николя положил письмо за пазуху, а обломки печати зажал в ладони, руки у него дрожали, видно, парень волновался.

— Тверже, Дабуаз. Ты же не девица перед первой брачной ночью, ты мужчина, ты дворянин, ты воин…

— Мне пятнадцать. Какой я тебе воин?

— Но ведь мужчина? Так не звени бубенцами, решил врать, так ври до конца.

Рука об руку мы прошли под галереей и остановились у пруда, поджидая зрителей. Они появились скоро. Две прачки с корзинами, четверка стражников, видно заступающих в караул, побитый молью писарь в черной шапочке.

— Пора, — шепнула я и в голос заорала: — Щенок! Фаханово отродье! Да как ты только посмел такое предположить о графе Шерези!

— От вас воняет конюшней, — пискнул Николя заготовленную фразу.

Да уж, над актерством ему еще работать и работать. Я схватила двумя руками лиловый устав рыцарей Ардеры и толкнула им пажа в грудь.

— Мерзавец!

Толчок был несильным, но паж покачнулся, я толкнула вновь.

— Мальчишка! Ничтожество!

Он все не падал, видимо застыв от ужаса. Я обернулась. Из дверей башенки во двор выходил лорд Мармадюк, помахивая своим шутовским посохом.

«Вот сейчас он этим посохом нас и отходит», — подумала я и быстро поставила Николя подножку.

Тот наконец свалился в пруд, как и было задумано, и, пискнув высоким девчоночьим голоском, ушел под воду.

Полноте, ну к чему перебарщивать? Там глубина по пояс. Ему, чтобы нырнуть, наверное, пришлось встать на колени.

— Что за представление? — спросил лорд-шут, приблизившись к нам.

Остальные зрители внимали зрелищу, даже не пытаясь помочь бултыхающемуся в тине Николя. Правильно, все знают, что глубины там нет.

— Я нес вам послание, мой лорд! — возопил Николя, вскакивая в полный рост. — Вот оно!

Мальчишка выхватил из-за пазухи мокрое послание, попытался его отряхнуть и горестно всхлипнул, разжимая ладонь.

— О Спящий! Печать повредилась! Если бы не козни графа Шерези…

— А не нужно было меня оскорблять! — подыграла я. — Сиди в пруду вместе с лягушками! Там тебе самое место!

— Сам такой! — невпопад ответил паж и просеменил на берег.

Мармадюк молча взял у него послание, отказавшись от протянутых обломков печати, осмотрел тесьму. (Браво, Басти! Ты все правильно придумала! Расплавленные потеки на сургуче заметны, и, если бы мы сделали вид, что просто раздавили в борьбе печать, шут обследовал бы ее. Браво!)

— Видимо, я дернул печать другой рукой, — пробормотал Николя, с одежды которого на золотистый песочек капала бурая жижа. — Простите, мой лорд.

Мармадюк уже пробегал глазами письмо, чернила выстояли в сражении с водой.

— Переоденься, — велел он пажу. — Убедись, что граф без помех пересек караул у ворот, и переоденься. Кстати, завтра на рассвете не забудь встретить лорда Шерези на том же месте, чтобы проводить ко мне. У нас намечается раннее свидание.

И, развернувшись на каблуках, лорд-шут покинул место битвы.

Я подождала, пока прачки пожалеют незадачливого пажа. Остальные зрители ушли, поняв, что продолжения веселья не предвидится.

С Николя все еще текло, но он бодро шагал, сопровождая меня к воротам.

— Спасибо! Спасибо! Спасибо! Я весь твой, Шерези.