Книга На войне как на войне (сборник), страница 68 – Виктор Курочкин

— Что такое колхоз? — громко спросил он, выждал, снял очки и, описав ими круг, ловко посадил их на место. — Это, я бы сказал, боевая эскадра. А бригада, — Филимон Петрович вытянул шею и рассек пальцем кольцо дыма, — это, я бы назвал, большой корабль, кровная часть эскадры. А бригадир, — Стульчиков понизил голос и перешел на густой бас, — это командир, который выполняет одну и только единую задачу эскадры. А вот понимает ли это бригадир Ремнев? Не понимает товарищ. Он не читает газет, он не чувствует запаха сегодняшнего дня. — Филимон Петрович сложил щепоткой пальцы, поднес их к носу и понюхал. — Вот утром спрашиваю я Ремнева: «Почему новые порубни на парники не ставишь?» А он мне: «Много вас, указывателей, найдется, а отвечать мне одному». Это, товарищи, нездоровые настроения. Я бы рассматривал поведение бригадира Ремнева, — Филимон Петрович смаху ударил по всем своим голосовым связкам, — как са-бо-таж. — Он остановился, перевел дыхание. И вдруг кто-то крикнул с задней скамейки:

— Правильно делает Ремнев. Нельзя опалубку в мерзлую землю пхать. Весной расползутся парники.

Стульчиков повел очками:

— Кто сказал? Председатель, кто это сказал?

Председатель колхоза нехотя поднялся, посмотрел сначала на потолок, потом куда-то в угол и медленно проговорил:

— Ты помолчал бы, Максим, а не хошь слушать — иди домой.

— Это голос бесплатного адвоката, — пояснил Филимон Петрович, — но я и другое скажу. Ремнев плохой организатор. Встречаю я опять же сегодня колхозницу и спрашиваю, куда дрова везешь. «Домой, говорит, бригадир Ремнев разрешил». Вот как используются лошади в бригаде. Вместо того чтобы возить навоз под кукурузу, они возят дрова частным лицам.

— Не лицам, а колхозникам, товарищ Стульчиков, — резко перебил Филимона Петровича мужчина в сером полушубке. Сидел он во втором ряду на краю скамейки, закинув ногу на ногу.

У Филимона Петровича дрогнул подбородок, словно он прикусил язык.

— Вы, товарищ Ремнев, не волнуйтесь. Вам дадут слово — и вы расскажете, как расшатываете дисциплину, как потворствуете прогульщикам и…

— Батюшки, что ж нам теперь — замерзать с ребятишками? — раздался женский крик. Но Филимон Петрович тотчас заглушил его:

— Так вот, товарищи! Я бы заменил бригадира Ремнева как неспособного руководителя.

Стульчиков сел. Председатель колхоза встал.

Председатель колхоза Илья Фомич отличался мягким нравом и благоразумием. Он одернул полы пиджака, взглянул на Филимона Петровича и сказал:

— Так вот, товарищи колхозники, надо кандидатурку.

Колхозники зашумели:

— Чего там кандидатуру! Не надо. Пускай остается Ремнев. Лучшего бригадира не найдешь.

— Товарищ председатель, Илья Фомич, дозволь слово, — послышался робкий голос.

Филимон Петрович вытянул шею и увидел Филиппа в шапке с завязанными ушами. Он стоял, подняв кверху рукав полушубка.

— Я туда не полезу, — махнул Филипп в сторону президиума, — я прямо отседова скажу. Я вот что скажу. Правду говорит Стульчаков…

— Стульчиков, — нажимая на «у», поправил Филимон Петрович.

— То есть товарищ Филимон Петрович, председатель райисполкома, — поправился Филипп. — Правильно: бригадир — командир корабля. Он должен все усмотреть, чтоб на берег не наткнуться, людей не потопить в глыбком месте или еще там чего… А вот Антон Ремнев и хозяйственный мужик, а тут-то и недодумал, не пошевелил мозгой. Опалубку в мерзлую землю совать нельзя, это факт. А только выход есть: нешто нельзя землю отогреть? А потом ты, Антон, больно прямой человек, язык у тебя как бритва. Нешто можно такие слова в глаза самому товарищу Стульчикову говорить? Начальство все-таки… Вот что я скажу, — Филипп сел, руки у него дрожали, а лицо побагровело от волнения.

— Правильно, правильно товарищ выступает, — скороговоркой заметил Филимон Петрович и потер ладони.

Однако и после выступления Филиппа никто не называл имени нового бригадира. Колхозники сердито шумели, в углу ребята рассказывали анекдоты про Стульчикова, а девчата давились от смеха.

Тогда опять встал Филимон Петрович:

— Товарищи, мне ясно, что вы затрудняетесь подобрать бригадира. А я вижу его. Я бы вот кого рекомендовал, — и Стульчиков ткнул пальцем в сторону Филиппа. — Вот он!..

— Он у нас пастух, — возразил председатель колхоза. — Не справится он…

— Нельзя Филиппа. Такого пастуха упускать? Кому скот оставить? — загудело собрание. — Ремнев — хороший бригадир…

— Пастух! — воскликнул Филимон Петрович. — Что такое пастух? Это фигура, это своего рода тоже организатор. Нам нужно смело выдвигать способных людей на ответственные посты. Вы слышали, как он сказал? Отогреть землю! Просто и умно. Вы здесь сто человек с председателем не додумались, а он, пастух, додумался.

Выборы прошли гладко. Поднял руку один председатель колхоза, хотя трудно было понять: хотел ли он голосовать или только почесал затылок. Остальные не голосовали. Зато в протоколе записано было: «Против и воздержавшихся нет».

А бородатый колхозник Максим Хмелев, уходя, буркнул:

— По нашему председателю — хоть черного борова бригадиром ставь, раз начальство велит. Вот поглядим…

Филипп ничего не понимал и беспокойно оглядывался. Выступление Стульчикова оглушило его, лишило языка.

Придя домой, Филипп с маху швырнул полушубок на лавку.

— Ты чего развоевался? — спросила Авдотья.

— Чего! На-ка вот, понюхай, чем пахнет, — и он сунул под нос Авдотье кукиш. — На-кось, возьми меня. Кто я теперь?

— Кто ж ты? — изумилась Авдотья.

— Бригадир.

— Бри-га-дир?!

— Ну, что уставилась? — вспыхнул Филипп. — Миром выбран. Сам Стульчиков рекомендовал, — и он повел перед глазами Авдотьи заскорузлым пальцем. — Сидишь тут, горшки считаешь…

Рано утром к Егоровым заявился Ремнев. Филипп только что встал и, свесив с печки босые ноги, жадно тянул из кувшина квас.

— Ты чего так рано, Антон, аль дела какие? На-ка вот, прохладись, — и он протянул Ремневу кувшин.

Ремнев, прикончив кувшин, крякнул, вытер рукавицей губы и сказал:

— Иди, принимай хозяйство.

— Чего, какое хозяйство? — замигал Филипп.

— Бригаду.

— Бригаду? Постой, постой, — Филипп потер лоб, подергал бороду, — так это что ж, Антон, меня и взаправду бригадиром назначили… — И Филипп вспомнил о вчерашнем собрании, вспомнил и ахнул.

По дороге в правление он решил отказаться от бригадирства наотрез.

— Вот и новый бригадир, — приветствовал Филиппа председатель колхоза.

Филипп снял шапку, помял ее и кашлянул в кулак.

— Так что ж это, Илья Фомич, как же так?