Онлайн книга «Остров разбитых сердец»
|
Подписываюсь и указываю номер своего телефона. В этот момент в дверь стучат. – Войдите, – говорю я и, сглотнув ком в горле, нажимаю «Отправить». Входит моя красотка-сестра. Сейчас она больше похожа на студентку, чем на менеджера ресторана. На ней джинсы с прорезями, мягкие сапожки и свободная блузка. На запястье гремят браслеты. Распущенные темные волосы, длинные и прямые, подчеркивают стройность фигуры. В руках у нее два бокала. Один она протягивает мне: – Будем здоровы! Мы чокаемся. Делаю глоток: крепкий джин только слегка разбавлен тоником. – Ну собирайся. Пойдем в «Станг», – говорит она, щеголяя местным молодежным сленгом. – Суббота, вечер. Там будут все. Кроме Кристен. Если даже она на острове, что вряд ли, ей еще нет двадцати одного года. А при мысли о встрече со старыми друзьями, которые давно стали мне чужими и с которыми у меня нет ничего общего, меня просто передергивает. Кажется, я уже слышу их идиотские соболезнования: «Ах, как жалко! Но что поделаешь, если судьба такая…» – Кейти, уже поздно. – Полдесятого – это разве поздно? Не выдумывай. Пойдем. Давай живенько! Я никогда не умела говорить сестренке «нет». Может быть, потому что, когда мы с ней остались без матери, она еще только-только начинала говорить. Каждый раз от ее крика: «Мама!» – у меня разрывалось сердце. А может, дело в ее ангельском характере, который сочетается с темпераментом байкерской девчонки, – благодаря этому коктейлю она кажется живее, эмоциональнее и энергичнее всех нас. Как бы то ни было, Кейти – единственный человек, который всегда имел и будет иметь надо мной власть. Я встаю, для порядка издав преувеличенный стон: – Ты ведь все равно не отвяжешься! Направляюсь к двери, но Кейти меня останавливает: – Ты же не пойдешь в таком виде? – Каком «таком»? – хмурюсь я, оглядывая себя. Кейти морщится: – Ну… риелторском. Не обижайся. – Эй! Вообще-то, этот костюм стоит больше восьмисот долларов. К твоему сведению, он от Кристиана… – Извини, сестричка, но здесь всем плевать, одеваешься ли ты в дорогом бутике или в дешевом супермаркете, – говорит Кейт, подходя к шкафу и оглядываясь на меня через плечо. – У меня ничего нет, кроме этого костюма. Только жакет, который я берегу для обратной дороги. Сестра оглядывает меня, потирая подбородок: – Ладно. Сбрасывай пиджак. Поколебавшись, снимаю блейзер и вешаю на стул. – Ого! Какая ты худая! – Спасибо. У нас в Нью-Йорке это комплимент. – А то как же! – Она наклоняется и расстегивает пуговицу на моей блузке. – У меня девиз: «Чем тяжелее день, тем глубже вырез». – Хватит! – говорю я, прикрывая грудь. – Можешь считать меня сумасшедшей, но я считаю, что лучше выглядеть как риелтор, чем как проститутка. Там, где я живу, имидж важен. – Вот именно. Сегодня ты живешь на Макино, а не на Манхэттене, – смеется Кейти и указывает на мои волосы. – Зажим давай оставим дома. А то с этим пучком ты похожа на бабушку Луизу. Дотрагиваюсь до своей приглаженной головы: – Не много ли на сегодня комплиментов? Не боишься, что я заважничаю? – Ничего-ничего. До президента тебе еще далеко. А напоследок я все-таки скажу, что ресницы у тебя потрясающие. Как будто накладные. Приосаниваюсь: – Спасибо. Вообще-то, я их нарастила. Кейт склоняет голову набок: – Правда? Ни за что бы не сказала! Пристально на нее смотрю, пытаясь определить, не издевается ли она, но сделать вывод не успеваю: взяв свой бокал, сестра выходит из комнаты и гасит свет. – Пошли! Я сказала папе, что мы придем. Он, наверное, будет нас ждать. Сердце опять прибавляет темп. К встрече с отцом я не готова. – Погоди, – говорю я, останавливаясь посреди темной комнаты. – У меня… голова разболелась. Ты иди пока одна. А я тебя догоню. Может быть. Кейти стоит в слабо освещенном коридоре. На ее лице не злость и не раздражение, а то, что гораздо хуже, – разочарование. – Рик, ты исчезаешь, – шепотом произносит она. – Тебя уже почти не видно. Десять часов. Проглатываю последнюю оставшуюся таблетку успокоительного, заползаю под прохладную простыню и закрываю глаза, но заснуть не могу. На острове слишком тихо. С улицы не доносится шум машин, не просачивается свет. А Кейт, наверное, ждет меня в «Мустанге». Может быть, она сказала своим друзьям, что я приду. Поворачиваюсь на бок. В ушах звенят слова сестры: «Рик, ты исчезаешь…» И давно ли, интересно, я начала выцветать? Половина первого. Отец наверняка уже поковылял домой. Я одеваюсь и иду к двери. От дома Кейт до «Мустанга» пять минут ходьбы. Повернув за угол, слышу буханье бас-гитары. Эти звуки одновременно привлекают и отталкивают меня. У входа ошиваются человек десять, и мой взгляд первым делом падает на лицо Кертиса Пенфилда. – Рики! Я знал, что ты придешь! Еще бы, Кертис! Разве я могла устоять перед твоим очарованием! Прежде чем я успеваю поставить его на место (мол, я пришла сюда только из-за Кейт), он разворачивается и, пахнув на меня хвойным одеколоном, кричит: – Эй, народ! Поглядите-ка, кто к нам приехал из самого Нью-Йорка! Наша Рики Францель! Я сжимаюсь: всеобщее внимание почти так же неприятно мне, как и имя, которое я сменила двадцать лет назад. Толпа надвигается на меня. Чувствуя сильное сердцебиение, здороваюсь с людьми, чьи улыбающиеся лица с морщинами и темными кругами под глазами смутно мне знакомы. Это мои старые приятели и приятельницы: – Шерри, рада тебя видеть! Как поживаешь, Холли? Уже почти успокоившись, я слышу женский шепот: – Рики Францель? Ни за что бы не узнала! Она же была такая симпатичная! Меня как будто мертвой хваткой схватили за горло. Кое-как избавившись от этого ощущения, приглаживаю волосы, по-прежнему собранные в пучок, и изо всех сил стараюсь сохранить на лице непроницаемую фальшивую улыбку. – Я подумала, что вы могли бы помочь мне, – говорю я и лезу в карман за фотографией. Глаза Кертиса смягчаются, он берет меня за запястье: – Рики, не надо. Я высвобождаюсь: – Кто-нибудь видел мою дочь Кристен? Медленно показывая всем снимок, я вижу, как меняются лица. Кто-то хмурит брови, кто-то нервно переглядывается, две женщины шепчутся. – Мы все видели Кристен, когда она приезжала сюда на каникулы, – говорит пухлая брюнетка. – Но мы думали… |