Онлайн книга «Новичкам везет»
|
– Понимаешь, всем нашим шедеврам конец один, – убеждал пожилой мужчина, – не закопают, так кремируют. Две девочки-подростка прислонились к колонне. – Стукнет восемнадцать – тут же такую сделаю. – Ага. Мне мама разрешила, но сказала, только чтобы под одеждой. Какой тогда смысл? Уже у двери Мэрион углядела морской пейзаж – обнаженную мужскую спину захлестывало морскими волнами. Много лет назад, когда дети были маленькие, Мэрион повезла их в Айову к бабушке. Дети буянили – смена часовых поясов, новые порядки на новом месте, сразу не привыкнешь. Они гонялись друг за дружкой по всему дому, размахивали длинной пенопластовой битой, которую обнаружили в стенном шкафу. Мэрион вошла в гостиную, чтобы выгнать их играть во двор, и как раз в эту минуту бита задела одну из висящих на стене больших семейных фотографий. Фотография взлетела в воздух и удачно приземлилась на диван. Дети застыли с открытыми ртами. Мэрион быстро подобрала фотографию, хотела повесить обратно. Нащупала проволочку на обороте. Странно, сзади не тонкая, как она ожидала, бумага, а что-то плотное и шершавое. Она перевернула раму – это оказался морской пейзаж. Она его видела раньше – давным-давно, у матери в студии. Заслышав материнские шаги, Мэрион поспешно повесила фотографию на место. Поздно вечером, когда мать уже спала и Мэрион удалось убедить детей, что они не попадают с кроватей в этом странном месте, она вернулась в гостиную. Одна фотография, другая, третья, шестая, восьмая. Позади каждой картина – и все лицом к стене. – Пойдешь со мной в тату-салон? – Через неделю после съезда татуировщиков Мэрион сидела у Дарии на кухне. – Готова к наколке или опять собираешься поглазеть? – Все никак статью не закончу. Дария намазала маслом кусок еще теплого хлеба и протянула сестре. – А тебе самой не смешно? – Что? – Ты замужем, у тебя трое детей, а на татуировку решиться не можешь? – Я сделаю, я обещала Кейт. – Правило номер один. – Лицо у сестрицы ужасно серьезное. – Никогда не делай татуировку, потому что тебе велели ее сделать. – Или потому что тебе велели ее не делать? Дария почти заглотала наживку, но все-таки раздумала спорить. Удивительно, обычно Дария сразу же бросается в бой. Мэрион уже пожалела о вырвавшихся словах. Она бы сдержалась, но Дария попала прямо в точку. – Знаешь, – кивнула младшая сестра, – после моей первой татуировки мама сказала, что это из протеста. Но на самом деле, когда я в первый раз посмотрела на рисунок на коже, я совсем о другом подумала. – О чем? – О том, что он мой, и о том, какой он красивый. Дария глянула на татуировку на руке с почти материнской нежностью. – Но кое к чему тебе все-таки придется привыкнуть. Дария встала и открыла ящик буфета со всякой мелочевкой. Мэрион шутила, что там можно найти все на свете – игральные карты и отвертки, старый телевизионные пульты и неоплаченный счет за страховку на машину. Дария вытянула бутылочку с пурпурным лаком для ногтей. – А ну, давай лапу. – Что? – Радость моя, о какой татуировке может идти речь, если ты и этого боишься? Толстый слой пурпурного лака ложится на коротко остриженные ногти. Лет двадцать пять назад они с дочкой вот так играли во дворике в маникюрный салон. Дженни невероятно сосредоточенно накладывала воду на ногти матери. Себе дочка всегда выбирала настоящий лак – чем ярче, чем лучше – зеленый или голубой, иногда оранжевый. Маленьким ноготочкам требовалась лишь крошечная капелька лака. Дженни потом часами бегала по дому, болтая в воздухе руками – яркие пятнышки взлетали и кружились, как маленькие бабочки. В те дни все вокруг звенело от крика. В глазах рябило, словно по дому носилась тройка здоровущих надувных мячей. Мэрион не возражала против шума и гама, вся эта суета придавала жизни вкус. Она обожала буйное веселье малышковых дней рождений и даже – хотя она не часто в этом признавалась – совершенно не возражала против брызжущих гормонами беспокойных подростков. Было интересно следить за тем, как их тела и чувства обгоняют в росте их самих, расчищая дорогу тому взрослому, который в конце концов получится. Но не успеешь вздохнуть и выдохнуть, глядь, дети уже выросли и разбежались, а шум и гам исчез вместе с ними. На следующий день после того, как они с Терри отвезли младшенького в колледж, Мэрион сидела в полном одиночестве на кушетке в гостиной и прислушивалась к звукам вокруг. Сколько лет она не была дома одна, без того, чтобы кто-нибудь из детей не ворвался через пять минут. Улыбнулась грустно – сколько звуков вместит этот дом, когда они вернутся. Но пока только тихо урчит холодильник, да на улице хлопнула дверца соседского автомобиля. Мэрион прислушалась к пустому дому. Пустота растекалась повсюду, залезала в спальни, пробиралась в укромное местечко за диваном, где Мэрион многие годы прятала рождественские подарки. Пустота заставляла прислушиваться и к постукиванию отопления в подвале, и к своим собственным равномерным вдохам и выдохам. Обрамленные молчанием, тихие звуки превращались в произведения искусства, любуйся – не хочу. – Ну вот, готово. – Дария окинула взглядом свою работу. Не ногти, а шик и блеск, да еще помноженный на десять. – А теперь ты пойдешь со мной в тату-салон? – Нетушки. И как ей не надоело вредничать? По дороге домой Мэрион заехала в магазин. Помноженный на десять шик-блеск снял с полки любимую овсянку Терри, порылся в упаковках мяса, выискивая посвежее, выбрал дыню, покопался в помидорах – пурпурное на красном. Она никак не могла сосредоточиться на покупках, в глазах стояли яркие цвета воспоминаний. Вот счастливое и гордое личико трехлетнего Джесси с охапкой фиолетовых ирисов, которые он надергал в саду. А там лиловый воздушный шар – они как-то совершенно неожиданно решились на полет, дети судорожно вцепились в корзинку, а волосы от ветра встали дыбом. Она прихватила еще кочан салата, и тут ее заметил продавец, укладывавший товары на полку. – Круто, – одобрительно кивнул он, на минуту оторвавшись от гигантской пирамиды моркови. Покупательница рядом бросила беглый взгляд на ногти Мэрион и тут же отвернулась. Мэрион подошла к кассе и выбрала кассиршу, которую знала в лицо, вечно всем недовольную тетку. Мэрион заплатила карточкой и теперь расписывалась, тут кассирша и заметила ее ногти. – Разводитесь? – сочувственно спросила она. На стоянке маленькая девочка уставилась на Мэрион и захихикала, мать повернулась посмотреть, что же так насмешило дочку. – Внучки? – Она заговорщицки подмигнула Мэрион. Мэрион позвонила сестре: |