Онлайн книга «ПАНК 57»
|
Что за черт? Какого лешего? Меня охватывает беспокойство. Я беру в руки ее лицо, а она продолжает ловить ртом воздух. Ее глаза закрыты. Она выглядит так, будто мучается от боли. – У меня в сумке… – с трудом выдыхает она. Что? И тут мои глаза расширяются, потому что я вспоминаю… Да, точно. У нее же астма. Все верно. Я бросаюсь к ее рюкзаку, что валяется рядом на полу, залезаю во внешний карман и достаю красный ингалятор. Потом снова встаю, обнимая ее и не давая упасть. – Вот, держи. Она прислоняется ко мне, кладет голову на грудь, делает впрыск, на секунду замирает и делает еще один. Ее грудь быстро поднимается и опускается. Я прижимаю ее к себе. Она так ослабла, что как будто тонет во мне, но ее дыхание постепенно замедляется, и она начинает дышать глубже. Проклятье. Она пыталась предупредить меня, пока мы бежали по коридорам, но я не слушал. Что бы я делал, если бы она где-нибудь забыла или выронила сумку и лекарство было бы не достать? Я крепко ее обнимаю и впервые чувствую, какая она маленькая в моих руках. Мне всегда казалось, она высокая. Может, потому, что она никогда не отступает, а самомнение у нее выше Эйфелевой башни. Я прижимаю ее голову к груди и зарываюсь носом в волосы. – Все хорошо, – говорю нежно. – Я тебя держу. – Мое сердце не перестанет биться, – отвечает она. Ее голос все еще слаб, но видно, что она понемногу приходит в себя. – Знаю, – улыбаюсь я. – Я это чувствую. Я правда чувствую грудью, как бьется ее сердце, тело наполняется силами, а дыхание успокаивается. Ну и что мне теперь делать с этой девушкой? Только я подумал, что пора бы ее отпустить, как она еще сильнее прижалась ко мне. И так всегда. Как только понимаю, что не могу больше выносить ее, собираюсь уйти в закат и никогда не оборачиваться, приходится обернуться, чтобы проверить, все ли с ней в порядке. Ее руки, прижатые к телу в моих объятиях, вздрагивают, и она отстраняется. А потом поднимает глаза. Немного сконфуженная, молча опускается на колени и берет рюкзак. Встает, сжимает губы и осматривается. Сигнализация замолкает, но у меня нет ни малейшего представления, что происходит за пределами библиотеки. Может, они подумали, что мы сбежали из школы, а может, и нет. В любом случае сейчас Райен нельзя отсюда выбираться. – Ты никому не расскажешь о том, что случилось сегодня вечером. Тогда я буду молчать о том, что ты был здесь, – говорит она. – Понятно? Она отворачивается и уже собирается уходить, но я ловлю ее за руку. – Думаю, людям понравится эта версия тебя. – Друзья меня возненавидят. – Они и так тебя ненавидят. И не они одни. На долю секунды ее лицо становится сердитым, но это тут же проходит. Она смотрит на меня, вызывающе приподняв светло-русую бровь. – Зачем им притворяться? Я продолжаю напирать. – А зачем люди соревнуются друг с другом и играют в игры? Она делает шаг в сторону, пытаясь уйти, но я не даю ей этого сделать. – Не уходи. – Это все не твое дело! – громким шепотом заявляет Райен, вырывая руку и недовольно глядя на меня. – Ты меня совсем не знаешь. – А кто знает? Она отводит глаза. В них блестят слезы. Через секунду она добавляет вполголоса: – Я не хочу остаться одна, – признается Райен. – Может, они меня и ненавидят, но все-таки. А я не выдержу, если меня перестанут замечать, будут высмеивать или… – она осекается, потом продолжает: – Не знаю, почему. Просто мне никогда не хватало смелости быть одиночкой. Я всегда хотела вписаться в компанию. Райен, каждый хочет, чтобы общество его принимало. Она что, думает, никто и никогда не сталкивался с этой проблемой? – Почему ты пишешь на стенах? Она стоит на месте, смотрит в сторону и как будто подбирает слова. – Миша… – говорит она и снова осекается. Я напрягаюсь. Пульс набирает темп. Но она качает головой и выкидывает эту мысль из головы. – Неважно. Просто раньше у меня был способ выплеснуть эмоции, возможность сделать так, чтобы меня услышали, а теперь ее нет. Я начала всего пару месяцев назад. Пару месяцев назад. Вскоре после того, как я перестал писать ей. Я на мгновение закрываю глаза. Фальшивые друзья, назойливая мама, тревога из-за того, что общество тебя не принимает, как и у большинства ребят, отчаянные попытки вписаться… Я помогал ей удержаться на ногах. Но я был так занят своей утратой, так зол, что неустанно думал о том, как больно ей будет потерять меня после семи лет переписки. Нет, я не в ответе за ее поступки, но должен отвечать за свои. Я был ее опорой. – А что ты здесь делаешь? – спрашивает она, переводя стрелки на меня. Я смотрю на спортивную сумку у себя в руках. Нет, я не стесняюсь того, что пришел сюда принять душ, но такой ответ вызовет только новые вопросы. Почему я живу в Бухте? Где мои родители? – Ясно, – злорадствует она, и ее милое лицо озаряет деланая улыбка. – То есть другие должны перед тобой отчитываться, а как доходит до тебя, ты сразу не при делах, так? – Она поглядывает в сторону лестницы. – Моя мама на расстоянии одного телефонного звонка. Меня крепко схватят за руку и отведут домой. А ты, надеюсь, насладишься долгой и нудной ночью в холодном обезьяннике, – усмехается она и восклицает, обернувшись через плечо: – Эй, охранник! Помогите! Она разворачивается на месте, я подбегаю, хватаю ее и прижимаю спиной к себе. – Заткнись! – рычу я, зажимая ей рот рукой. Но она тут же бьет меня локтем в живот, пытаясь сбежать, а я начинаю заваливаться назад и тяну ее за собой. Земля уходит у нее из-под ног, она падает на меня, и мы оба летим на пол. Хмыкнув, я вытягиваюсь на ковровом покрытии, не выпуская из рук ее отчаянно сопротивляющегося тела. Она лежит на мне, спиной прямо на груди. И продолжает извиваться в попытках освободиться, то и дело прижимаясь ягодицами к моему паху. Я напрягаюсь. Меня накрывает волной тепла. Блин. Стиснув зубы она убирает одну мою руку. – Отпусти меня. – Тогда перестань дергаться. – Не тебе меня судить, – продолжает Райен, поворачивая ко мне лицо. Я чувствую на щеке ее дыхание. – Не тебе меня допрашивать и выдвигать требования. Какое тебе, вообще, до меня дело? |