Онлайн книга «Дверь в стене тоннеля»
С самого начала войны Екатерина Георгиевна ушла с сыном в леса, они попали в большой партизанский отряд. Учительнице немецкого языка нашлось дело в штабе, а Ореста, благо парень пришел с неразлучной «лейкой», назначили командиром отделения фоторазведки. И хотя в подчинении у «командира» был всего один боец, сам Орест, Еремеев ходил очень гордый. Впоследствии он никогда и никому не рассказывал, что два года провоевал под маминым присмотром и в основном в лабораторной землянке, где печатал для штабных отчетов снимки пущенных под откос составов, сожженных управ, взорванных мостов. Правда, в сорок четвертом, когда началась «рельсовая война», «командира отделения фоторазведки» включили в одну из групп рядовым подрывником, и Орест пять раз выходил на настоящие боевые задания. С освобождением Белоруссии ядро партизанского отряда влилось в регулярные части. Орест, узнав, что в войсках существует воздушная фоторазведка, попросился туда, где готовят специалистов этого профиля. Его направили на краткосрочные офицерские курсы при топографическом училище. Только там он узнал, что фотографировать с воздуха ему не придется, поскольку занимаются этим летчики-штурманы, а на курсах готовят специалистов по дешифровке аэроснимков. Последние месяцы войны младший лейтенант Еремеев провел начальником фотолаборатории в отдельной разведэскадрилье 2-го Прибалтийского фронта. Вскоре после победы на Дальнем Востоке – Орест хорошо запомнил этот день, потому что прикрепил на погоны вторую звездочку, – его пригласил к себе уполномоченный Смерша. Обстоятельная беседа длилась больше часа, а потом капитан предложил перейти на службу в армейскую контрразведку. Орест вспомнил, каким гоголем ходил он, когда ему вручили красное смершевское удостоверение. А что на деле? Память дырявая, собранности никакой, выдержка плохая, интуиция заменяет воображение, да к тому же необузданное. Он легко верит в то, во что хочется верить. В последнее время развилась болезненная мнительность: он готов подозревать в связях с «вервольфами» кого угодно – доктора Гекмана, Лотту, фрау Хайнрот, Сабину и даже эту козьеглазую немочку, которая так отчаянно с ним флиртует. Ну, конечно же ради того, чтобы соблазнить советского офицера, сделать его своим агентом и выуживать военные секреты. Есть тому и неоспоримые «доказательства»: шоколад летчиков люфтваффе с тонизирующим орехом «Кола». Откуда он у бедной девушки, племянницы пасторской экономки? Ну-ну, поехали… Кстати, шоколад могла принести и Сабина. А что она уносила в свертке? Вещи, дорогой мой, вещи для продажи на шварцмаркте. Папенька их, дядя Матиас, заболели и не смогли прийти сами… Не мешало бы прокачать и папеньку… Тьфу, черт! Так и свихнуться недолго. – Господин лейтенант, вы не спите? – в дверь заглядывала легкая на помине Дита. – У меня маленькое несчастье. Никак не могу расстегнуть сережку. Дита подставила маленькое розовое ушко. Серебряная застежка оказалась совершенно исправной, и Орест легко ее расстегнул. – Пожалуйста, – он был слишком подавлен, чтобы поддаваться чарам фрейлейн Хайнрот. Дита ледяным голосом пожелала ему спокойной ночи. В довершение ко всем проколам не хватало еще завести интрижку в пасторском доме! Проснувшись, Еремеев решил подыскать место для утренней зарядки. В комнате тесно – негде рукой взмахнуть. Во дворе – Орест выглянул в окно – не хочется упражняться на глазах прохожих. Он вышел в коридорчик. Дверь в галерею была полуоткрыта. Пригибаясь, прошел под низким сводом и очутился в поворотной камере с овальным зевом узкого лестничного спуска. Живо припомнилась ловушка в подвале. Но, уличив себя в трусости, взял пистолет, карманный фонарик, снова вернулся в поворотную камеру, осторожно спустился по крутым и высоким ступенькам. Внутристенная лестница вывела его в алтарную часть кирхи. Орест облегченно вздохнул и выключил фонарик. Лунный свет падал на плиты молитвенного зала косыми парусами. Под хорами громоздился штабель из скамей прихожан. В углу близ алтаря отливали холодным мрамором погребальные плиты отцов церкви и города. Орест прошелся по пустынному храму: ну чем не крытый спортзал? Вот здесь можно подтягиваться, там – отжиматься. Да и пробежки есть где устраивать! Сквозь проломы в крыше сеял мелкий дождь. Еремеев задрал голову и удивился: дождь при луне! В солнце его называют грибным. Лунный дождь Орест видел впервые. Чудной все-таки этот город – Альтхафен… Глава одиннадцатая. Incipit vita nova
Встал Еремеев раньше всех в доме – в шесть утра, спустился в «спортзал» и отработал до хруста в костях весь комплекс армейской гимнастики. Взбодрив тело, Орест приступил к тренировке памяти. Начинать надо было с простого – с заучивания стихов. Еремеев открыл стеклянный шкафчик и вытащил наугад несколько томиков. Все книги оказались духовного содержания. Хорошо бы найти Гёте. Недурственно цитировать «Фауста» в подлиннике. И тут фортуна, словно в награду за начало праведного образа жизни, преподнесла приятный сюрприз. Из потрепанного катехизиса, который Орест снял, чтобы добраться до второго ряда, выпала фотокарточка. Простоволосый фенрих [1] радостно улыбался в объектив аппарата. Лицо довольно приятное: высокий лоб, тонкий нос, твердо очерченный подбородок. Лишь глубоко посаженные глаза придавали юноше вид слегка угрюмоватый и настороженный, несмотря на белозубый оскал искреннего веселья. В петлицах фенриха Орест разглядел эмблемы инженерных войск, на обороте карточки прочел карандашную пометку «Карлсхорст, 1937». Полустертую надпись можно было прочитать и как Карл Хорст, то есть как имя фенриха. Кто он, этот веселый Хорст, и как он попал в книгу пастора? Поклонник Диты? Сколько ей было в тридцать седьмом? Лет шестнадцать-семнадцать. Ну что ж, вполне возможно… Спрятав карточку в катехизис, Еремеев постучал в дверь соседки: – Вы уже встали, фрейлейн Хайнрот? – Да, войдите. Дита расчесывала перед зеркалом волосы. – Я нашел фотографию вашего возлюбленного, – начал Орест как можно вальяжнее. – Что мне за это причитается? – Возлюбленного? – вскинула Дита выщипанные брови. – Ну, конечно! Разве можно не полюбить такого парня? – И Еремеев раскрыл книгу с карточкой фенриха. По лицу девушки пробежала тень. Она схватила фото и спрятала в сумочку. – Он обещал вам жениться? – продолжал Орест шутливый допрос. – Куда же он делся, этот коварный Карл? Еремеев чуть не крикнул от досады – не надо было называть имя! – Карл?! – растерянно переспросила Дита. – Он погиб… в Польше… – И поспешно добавила: – Еще до войны с вами. В тридцать девятом. – Он был летчиком? – ревниво уточнил Орест. – Нет, кажется, танкистом. Да, танкистом. «С каких это пор танкистов готовят в инженерных училищах?» – вертелось у Еремеева на языке, но расспросы и без того затянулись. |