Книга Все, кроме правды, страница 54 – Джиллиан Макаллистер

– Странные чувства у меня от этого письма, – сказал Джек, застегивая темно-зеленую толстовку с капюшоном.

Я его впервые видела в теплой куртке, потому что мы познакомились прошлой весной. Он выглядел отлично. Слегка с шиком, как хипстер. Неотразимо.

– Успокойся. Поверь мне – сейчас никто не хочет быть врачом в системе национального здравоохранения.

Он молчал довольно долго. Я уже думала, что Джек не ответит, но он все же произнес:

– Да, понятно.

Но я все время поглядывала на бардачок – перед глазами у меня было это письмо. И когда мы приехали в больницу, я вытащила письмо и сунула к себе в карман, пока Джек платил у парковочного автомата. Может, я смогла бы продолжить свою профессиональную деятельность и подменять ушедших в отпуск.

Может быть.

Дорогу до кабинета УЗИ я знала. К счастью, это было другое отделение и мне не пришлось встречаться с бывшими коллегами, проходить мимо своего старого блока Б-1 или третьей палаты слева, где это случилось.

– Боже мой, пять фунтов за два часа, – вздохнул Джек, скармливая автомату монетки.

– Скажи спасибо правительству.

– Я и говорю.

После этого письма атмосфера между нами стала странной. Я чувствовала не просто небольшую вину, она уже начала сменяться гневом. Джек не знал моей истории. Вообще мало кто знал. Но это же другое, говорила я себе. Все дело в нюансах. И это совсем не то, что его поступок.

Ответственную за УЗИ звали Сандра. Я, кажется, видела ее в больничной столовой. У нее были черные волосы и полно веснушек.

Кабинет был тускло освещен, висели точно такие же жалюзи, как в тех палатах, где я лечила мальчика. В нашей больнице Королевы Виктории стоял отчетливый своеобразный запах. Я привыкла к нему и не замечала его, чувствовала себя как дома. Но сейчас, придя на обследование, заметила его снова: лимон, жидкость для полов и антисептик, как во всех больницах, кофе, коврового покрытия из палат, где можно было поспать, после их уборки. Еще примешивался горячий душный воздух от старых компьютеров в кабинетах.

Сандра возилась со своим компьютером. Он был в спящем режиме, и она дергала мышью туда-сюда с досадливой улыбкой. Компьютер ожил.

– А, Рейчел Андерсон! Кажется, я вас узнала. – Она обернулась ко мне с улыбкой, Джек приподнял брови. – Теперь понятно, почему я вас раньше не видела.

Я неуверенно кивнула, но поправлять ее не стала. Многие женщины-врачи рано уходят в отпуск по беременности. Для некоторых наша работа слишком трудна, чтобы выполнять ее в таком положении. После пятнадцатичасовой смены и без того все ноет и болит, а тут еще и тошнота. Для медицины нужен крепкий желудок.

Я не стала развеивать ее заблуждения: что я замужем, не бросила работу за месяцы до того, как забеременела, оставив себя даже без пособия по беременности. Это не имело значения, хотя на самом деле для меня это было очень важно.

Я взглянула на Джека, он смотрел на экран. Поймала себя на мысли: с ним никогда такого не будет, никто не скажет «А, да это же Джек Росс!» Он сменил имя, стал другой личностью. Интересно, естественно ли для него теперь отзываться на Джека, а не на Джона?

– Прошу прощения, – извинилась Сандра, потому что компьютер снова заснул. – Придется подождать. Очень сильно тормозит.

– Хорошо это помню. Ничего, значит, не поменялось?

– Если бы. Вы в педиатрии были ординатором, да?

– Да.

И невольно ощутила прилив гордости. Пусть теперь это кончилось, пусть все позади, но я здесь работала. Я была Рейчел Андерсон, бакалавр медицины и хирургии, член Королевской коллегии педиатров.

Сандра снова дернула мышью, но ничего не изменилось.

Она протянула руку, раздвинула тонкие металлические жалюзи.

– Снег собирается, – Она указала на паучьи ветки ноябрьских деревьев – голые, будто только что из душа.

А у меня мысли уже были о другом – я пыталась что-то понять, но пока не знала что.

Я посмотрела в небо. Белое, затянутое облаками, с красновато-оранжевым отсветом. Хотя в это утро было тепло.

– Вряд ли, – ответил Джек. – Слишком тепло же.

– Вот как раз моя мысль, – поддержала я.

– Помните, когда в прошлый раз приличный снег шел? – спросила Сандра. – И только сейчас люди готовы к повторению, да? Несколько лет назад. Две тысячи девятый? Да, девятый, потому что Джулия как раз родилась…

Компьютер пискнул.

– Готовы к работе, – объявила Сандра.

Я легла на койку и расстегнула джинсы. Гель был холодным и влажным, джинсовая ткань стала прилипать к телу.

– Сейчас увижу Уолли, – сказал мне Джек.

Он сидел у меня в ногах с ожидающим видом, подавшись вперед.

Я все еще смотрела на небо между полосами жалюзи. Просветы были так малы, что я почти ничего не видела. Собирается идти снег. А потом, после зимы, появится на свет Уолли. Наш ребенок.

Сандра приложила датчик к моему животу, и помещение наполнилось приглушенным шумом. А потом – мы услышали. Стук сердца, несущийся как поезд.

Джек подпрыгнул, схватился за голову.

– Ты смотри! – крикнул он.

Мне захотелось встать, обнять его и посмотреть, какого замечательного младенца мы сотворили.

– Ох!

Я не ожидала, что буду растрогана – ультразвуковых снимков видела больше, чем могла бы сосчитать – но разволновалась. Вот это – Уолли – наполовину я, наполовину Джек. Как будто наше будущее разворачивалось перед нами. Мы ему покажем Обан. У него будет едва-едва заметный шотландский акцент, волосы темные, как у Джека. Я его стану учить основам анатомии, а Джек – грамматике. А потом, когда Уолли ляжет спать, мы с Джеком будем сидеть вдвоем, рядом друг с другом, и любоваться на него. Я была так счастлива, представляя это будущее, что, казалось, могла летать.

Видимо, Джек ощущал то же самое, потому что посмотрел на меня и со слезами на глазах сказал:

– Ребенок с тобой – это лучшее, что может быть на свете.

– Знаю, – я разрывалась между желанием скорее закончить обследование и чтобы Джек обнял бы меня, а вместе с тем хотела, чтобы оно продолжалось и мы могли смотреть на Уолли.

– Надеюсь, что он будет совсем как ты, – добавил он.

Сандра улыбнулась. Я была горда: за Уолли, Джека, нас и за нашу жизнь втроем.

– Подойди сюда, – позвала я Джека.

Сандра отодвинулась, пропуская его, и Джек встал у меня в изголовье, держа меня за руку.

– Невыносимо ждать еще двадцать недель, – он радостно улыбался.

– Они пролетят – не заметишь.

Сердце Уолли продолжало колотиться, мы смотрели на экран, разглядывая его руки и ноги и как он лежит на спине.