Книга Сигналы, страница 40 – Валерия Жарова, Мэттью Булл

— Курить будешь? — Женя соскользнула с кровати и ползала по полу, отыскивая куртку. Наконец нашла, достала пачку сигарет и протянула Тихонову. Он отказался, тогда она сама закурила, бесстыдно усевшись верхом на стул. Она казалась бодрой и свежей, будто ничего и не было. Несколько минут они молча смотрели друг на друга — она курила, он изучал ее.

— А ты знаешь, — Женя глубоко затянулась и выпустила дым к потолку, — а ты знаешь, что вас убьют?

— Я догадывался.

— Ты смотри, и правда умный, — удивилась девушка. — Даже жалко.

— Ты это уже говорила. Что жалко-то?

— Нет, ни черта не умный. Жалко вас.

Тихонов приподнялся на локте.

— Погоди. Ты что, серьезно?

Женя вдруг опять рассмеялась и закашлялась, хватанув дыма.

— Ну серьезно, серьезно! А похоже, что шучу?

— Вообще-то да.

— Нет. — Она встала и подошла к окну. — Говорю тебе, вы отсюда не уйдете. Секретный же завод, а вы там шастали.

— Подожди, подожди. Жень, но здесь же проходной двор, город открыт, люди ездят! Что, всех в расход?

— Люди ездят, только люди в одиннадцатый цех не ходят. Ты в одиннадцатом цеху был?

Тихонов кивнул.

— Ну вот. Чего же ты хочешь теперь? — Женя подошла к нему и села на кровать. — Напишешь, что им надо, не станут же они такой шанс упускать. А потом — опа! И нет мальчика. Ну что, не веришь? А зря. Что мне тебе врать-то? Ты пойми, они не злые. Просто выбора у них нет. Ну сам подумай — все отлажено, все работает. Москве до них дела нет — завод и завод, полураспроданный, половина помещений сдается всяким уродам, артисты изображают туземцев — сотни таких по стране. И никому не интересно. А тут ты приедешь к себе и начнешь всем рассказывать. Поедут комиссии, психологи, социологи, кто там у вас еще. И все рухнет! А Максим Леонидыч жизнь положил, чтобы все работало. Так что вас отпускать никак нельзя.

— Ну хорошо, а остальные наши? Они-то никакого секретного цеха не видели, их за что?!

— Ну ты смешной, — изумилась Женя. — Вы же вместе пришли. Что, одного убить, а остальные уйдут как ни в чем не бывало? Нет уж, вместе так вместе. За компанию, если хочешь.

— Я никак не хочу! Что это еще за средневековье? Я вообще в этот цех не просился! Он же сам меня позвал, — Тихонов почти кричал. — Сам все показывал, все рассказывал!

— Так а как бы ты писал тогда, если бы не видел?

— Да как-нибудь! Я же не хотел ничего этого вообще!

— Да? — Женя, прищурившись, посмотрела ему в глаза. — Точно не хотел? А может быть, все-таки хотел? Ты подумай. Если бы не хотел, разве бы тебя заставили?

— Жень… Это точно не розыгрыш? Это же не шутки, Женя! Это жизнь человеческая, нельзя же ее вот так…

— Можно. Еще и не так можно. Ты что, думал, у нас тут все игрушечное? Нет, все по-настоящему, это и есть жизнь человеческая.

«Да, — подумал Тихонов. — Здесь все настоящее. Даже у ненастоящего шамана настоящий череп. Интересно, наши черепа они тоже в реквизит пристроят?» Неприятный холод пополз от ног по всему телу.

— И что? Нам теперь вот так сидеть и ждать, пока за нами придут?

— Зачем же ждать? — возмутилась Женя. — Мужик ты или где? Действуй! Тебя жрут, а ты не давайся.

— Так ведь ты сама сказала, что нам нельзя отсюда уйти!

— Это им нельзя вас отпустить. Чувствуешь разницу? — Сигарета в Жениной руке истлела и погасла, но она будто не замечала. — А вам никто не запрещает сопротивляться. Нет такого закона, чтобы человек не сопротивлялся.

— Да? А убивать людей — есть закон? Черт с тобой, дай закурить.

— Держи. Такого закона тоже нет. Вот я и говорю — раз законов нет, вы равны.

Не то слово, как равны… Тихонов все-таки не верил до конца, что все происходит всерьез. Надо было срочно предупреждать остальных. Сколько у них времени, интересно? Пока он не напишет, их не тронут, уже хорошо. Но затягивать писанину до бесконечности тоже нельзя же. «А о том, что случилось с незадачливым фрезеровщиком, прекрасной формовщицей и хитроумным наладчиком, ты узнаешь завтра, о великий царь»… Надо бежать, и как можно скорее. Пока их не охраняют. Или…

Тихонов вскочил, подошел к окну и осторожно выглянул из-за занавески. За окном была непроглядная темень. Он медленно дошел до выключателя, вырубил свет и вернулся к окну. Теперь за стеклом проступили очертания деревьев, столбов… И неясный силуэт в тени: человек стоял, подняв голову, и спокойно смотрел прямо на Тихонова. Тот отпрянул, потом, вспомнив, что его в темном окне не видно, выглянул снова. Лица было не разобрать, но фигура показалась знакомой.

— Женя, там кто-то есть! — испуганно сказал он.

— Ну конечно есть. А то вдруг вы сбежите. Неплохой, кстати, вариант. Я бы на твоем месте сбежала.

— Да как же я сбегу, когда они следят?!

— Когда не следят, любой дурак сбежит. Вы там в вашем Кожине совсем разбаловались, — фыркнула Женя.

— Я не из Кожина, а из Пышвы.

— Пышва, Кожин, какая разница? Если не пошевелишься, то уже ни туда, ни туда не попадешь. Будет жалко.

— Жалко, жалко! Ни хрена тебе не жалко! Ты че пришла, а? Поиграться напоследок, да? — Тихонов почувствовал себя изнасилованным, и это было даже обиднее, чем мысль о смертельной угрозе. — Если жалко, скажи, что мне делать теперь.

Женя глубоко вздохнула и посмотрела на него с любопытством.

— Слушай. Просто так вам уйти не дадут. Там же посты на всех выездах. Но есть железка.

— Железная дорога? Но там же тоже пост, мы к вам так и пришли.

— Вы ногами пришли, а я про поезд говорю. Они же отгрузки делают. Можно попробовать спрятаться в поезде. А можно в ящиках — там такие ящики, где мелкие детали. А можно еще снизу под вагоном. — Женя оживилась. — В кино так делают. А еще можно убить машиниста и самим вести паровоз. Ты умеешь водить паровоз?

Тихонов не ответил. Кино она насмотрелась, вот что. Убивать никого он не собирался, конечно, но с поездом была идея неплохая. Когда они вышли к заводу, он видел, что рельсы там ветвятся и разбегаются в разные стороны — интересно, куда они ведут? Хотя какая разница? Главное — выбраться отсюда. А если они ведут к таким же закрытым заводам — получится шило на мыло? Но можно соскочить по дороге. Выпрыгнуть на ходу. Вообще, убивать машиниста не обязательно, можно просто связать… Тут Тихонов понял, что сам немного увлекся. И все-таки это был шанс… Он принялся выспрашивать Женю: выходило, что это план вполне осуществимый — в собственности завода был один тепловоз, который увозил что-то раз в месяц и возвращался, привозя что-то другое. Погрузки и выгрузки держались в секрете, но никто особенно ими и не интересовался, так что ничего там не охраняли, по большому счету. Очередная отгрузка была назначена как раз на завтрашнее утро — времени на подготовку побега было всего ничего, но это было всяко лучше, чем оставаться тут на неопределенный срок. Тихонов подробно записал в блокнот все этапы, предшествующие отправлению поезда, а Женя нарисовала ему план завода, отметив все важные точки.