Онлайн книга «Первая красотка в городе»
|
совершенно ГОЛУЮ глыбу металла. проф подкатил эту фиговину прямо к нам и замычал дурацкую песенку — вероятно, что-то из немецкого. глыба металла с такой дырой посередине. у профессора в руке появилась масленка, он ткнул ею в дырку и давай закачивать внутрь хренову тучу масла. по ходу мыча свою безумную немецкую песенку. он все качал и качал, потом оглянулся через плечо, сказал: — славно, я? — и снова отвернулся, и качал себе дальше. Индеец Майк взглянул на меня, попробовал рассмеяться, вымолвил: — черт побери… нас опять отымели! — ага, — ответил я, — я уже, наверное, лет пять не ебся, но будь я проклят, если засуну хуй в эту кучу свинца! Фон Брашлиц расхохотался, подошел к шкафчику с пойлом, отыскал еще одну чекушку шнапса, начислил себе хорошенько и уселся перед нами. — когда мы в Германии начали понимать, что война проиграна, а петля затягивается — до самой последней битвы за Берлин, — мы поняли, что война поменяла суть: подлинная драка разгорелась за то, кто побольше немецких ученых себе захапает. кто бы ни цапнул побольше, Россия или Америка, — именно они первыми доберутся до Луны, первыми до Марса… все, что угодно, сделают первыми. не знаю уж, как там на самом деле у них вышло… по количеству или в смысле научной силы мозга, знаю только, что до меня американцы добрались первыми, вытащили меня, увезли в машине, дали выпить, уперли дуло в висок, наобещали кучу, орали как ненормальные. я все подписал… — ладно, — сказал я, — довольно истории, я все равно свою письку, свою бедную маленькую письку не собираюсь совать в эту глыбу сталепроката — или как там она у вас называется! Гитлер точно чокнутый был, если с вами нянчился, лучше б до вашей задницы первыми добрались русские! верните мне мои 20 баксов! Фон Брашлиц рассмеялся: — хииихииихииихи… это же всего-навсего моя маленькая шутка, найн? хиихиихиихиии! он запихал гору свинца обратно в чулан, захлопнул дверь. — ох, хихииихи! — и еще чуток отпил шнапса. затем Фон Б. налил себе еще. ну он и хлещет. — джентльмены, я — художник и изобретатель! моя ЕБЛИВАЯ МАШИНА — на самом деле моя дочь, Таня… — опять шуточки, Фон? — спросил я. — никаких шуточек! Таня! подойди и сядь джентльмену на колени! Таня расхохоталась, встала, подошла и села мне на колени. ЕБЛИВАЯ МАШИНА? я не мог в это поверить! кожа как кожа — или ею казалась, — а язык, вкручиваясь мне в рот, когда мы целовались, был отнюдь не механическим, каждое движение его отличалось от прежнего, отвечало на мои. и я приступил: сдирал с ее грудей блузку, исследовал трусики, распалился сильнее, чем за все последние годы, а потом мы с нею сплелись; уж и не знаю как, но мы оказались на ногах — и я взял ее стоя, руками вцепившись в ее длинные светлые волосы, загибая ей назад голову, а потом скользнул пальцами вниз, раздвигая ей ягодицы, и пихал, пихал, она кончила — я почувствовал в ней биение и тоже влился. лучше ебли у меня вообще никогда не было! Таня сходила в ванную, почистилась и приняла душ, снова оделась для Индейца Майка, наверное. — величайшее человеческое изобретение, — вполне серьезно произнес Фон Брашлиц. и вполне справедливо. тут Таня вышла и уселась МНЕ на колени. — НЕТ! НЕТ! ТАНЯ! ТЕПЕРЬ ОЧЕРЕДЬ ВТОРОГО! ЭТОГО ТЫ ТОЛЬКО ЧТО ОТЪЕБАЛА! она, казалось, не услышала, и это было странно даже для ЕБЛИВОЙ МАШИНЫ, поскольку я вообще-то никогда не был очень хорошим любовником. — ты меня любишь? — спросила она. — да. — я тебя люблю, и я так счастлива, и… я не должна быть живой, ты ведь это знаешь, правда? — я люблю тебя, Таня. вот все, что я знаю. — черт побери! — заорал старик, — ЕБАНАЯ ЕБЛИВАЯ МАШИНА! он подскочил к полированному ящику, у которого на стенке печатными буквами значилось ТАНЯ. оттуда торчали разноцветные проводки; виднелись шкалы с дрожавшими стрелками множества разных цветов, огоньки, мигавшие то и дело, что-то тикало… я никогда не сталкивался с сутенером ненормальнее Фона Б. он все крутил свои верньеры, потом взглянул на Таню: — 25 ЛЕТ! почти всю жизнь тебя строил! даже от ГИТЛЕРА тебя прятать пришлось! а теперь… пытаешься превратиться в обычную заурядную блядь! — мне не 25,— сказала Таня, — мне 24. — видите? видите? как простая сука! и он повернулся к своим шкалам. — ты другой помадой накрасилась, — сказан я Тане. — тебе нравится? — о да! она прижалась и поцеловала меня. Фон Б. все играл с манометрами. я чувствовал, что он выиграет. Фон Брашлиц повернулся к Индейцу Майку: — это лишь незначительный каприз техники, верьте мне. через минуту я все исправлю, я? — надеюсь, — произнес Индеец Майк. — у меня тут 14 дюймов ждут, и я на 20 баксов обеднел. — я люблю тебя, — говорила мне Таня. — я никогда ни с кем ебаться больше не стану. если ты не сможешь быть со мной, никого другого у меня не будет. — я прощу тебя, Таня, что бы ты ни сделала. проф уже злился. крутил ручки, но ничего не происходило. — ТАНЯ! тебе уже пора ЕБАТЬ ВТОРОГО человека! я уже… устал… наверное, шнапс… спать… Таня… — ах, — сказала Таня, — ты гнилой старый ебила! со своим шнапсом — а потом за сиськи меня всю ночь кусаешь, заснуть не даешь! сам даже поднять его по-человечески не можешь! блевать тянет! — ВАС? — Я СКАЗАЛА, «ТЫ ДАЖЕ ПОДНЯТЬ ЕГО ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ НЕ МОЖЕШЬ!» — ты, Таня, ты за это заплатишь! ты — мое творение, а не я твое! он продолжал дрочить свои волшебные рукоятки. я имею в виду, на своей машине. он уже довольно сильно рассердился, это было хорошо заметно. от гнева он просто весь сиял и лучился жизнью. — ты подожди, Майк, мне надо электронику подрегулировать! подожди! короткое замыкание! я его вижу! потом он подскочил. этот парень, которого спасли от русских. и посмотрел на Индейца Майка: — все исправлено! машина в порядке! наслаждайся! и он отошел к своей бутылке шнапса, налил себе хорошенько, сел смотреть. Таня встала у меня с коленей и подошла к Индейцу Майку. я наблюдал, как они обнимаются. Таня расстегнула Майку молнию, вытащила его хуй — чуваки, хуя же у него было дохуя! он сказал 14 дюймов, а больше походило на все 20. и Таня обвила этот хуй всеми своими пальцами. |