Онлайн книга «Пробужденные фурии»
Внизу, в одной из передних кают, на двухэтажной койке на подушках лежала, глядя в иллюминатор, оболочка Сильви Осимы. Во время спринта вдоль берега с зигзагами и петлями до самого Эльтеведтема и последовавших дней в укрытии она спала, проснувшись только во время двух припадков бредовой паники, выкрикивая машинный код. Когда Бразилия отрывался от штурвала и наблюдения за радаром, он кормил ее дермальными питательными пластырями и подкожными коктейлями. Остальное довершала внутривенная капельница. Похоже, все это сказывалось. Румянец на лихорадочных щеках поблек, дыхание стало более явным. Лицо по-прежнему оставалось болезненно-бледным, но теперь хотя бы смотрело с осмысленным выражением, а длинный тонкий шрам на скуле, похоже, залечивался. Женщина, которая верила, что она Надя Макита, посмотрела на меня из глаз оболочки и слабо улыбнулась ее губами. – Здравствуй, Микки Судьба. – Здравствуй. – Я бы встала, но мне не советовали, – она кивнула на кресло, встроенное в одну из стен каюты. – Может, ты присядешь? – Мне и так хорошо. Миг она всматривалась в меня пристальней, возможно, оценивая. В том, как она это делала, виделся намек на Сильви Осиму – достаточный, чтобы внутри меня что-то скрутилось. Затем, когда она заговорила и лицо переменилось, все пропало. – Как я поняла, нам скоро придется уходить, – сказала она тихо. – Пешком. – Возможно. Я бы сказал, у нас есть еще пара дней, но в итоге все зависит от удачи. Вчера вечером здесь уже был воздушный патруль. Мы его слышали, но он не подходил близко и не заметил нас, потому что они не могут брать на борт технику, чтобы сканировать на предмет теплового излучения или электронной активности. – А, значит, хотя бы это не изменилось. – Орбитальники? – я кивнул. – Да, они работают по тем же параметрам, когда тебя… Я осекся. Повел рукой. – Как всегда. Снова долгий оценивающий взгляд. Я смотрел в ответ пустыми глазами. – Расскажи, – наконец сказала она. – Сколько прошло. В смысле, после Отчуждения. Я помялся. Это было похоже на шаг через порог. – Прошу. Мне нужно знать. – Почти три сотни лет, по местному, – я снова повел рукой. – Триста двадцать, если точнее. Мне не нужна была тренировка чрезвычайного посланника, чтобы прочитать то, что было в ее глазах. – Так долго, – пробормотала она. Жизнь – она как море. Вокруг гуляют трехлунные волны, и если пропустишь хоть одну, то она оторвет тебя от всех и всего, что тебе дорого. Доморощенная морская философия Джапаридзе. Но вгрызалась она глубоко. Хоть ты головорез из Семипроцентных Ангелов, хоть тяжеловес из семейства Харланов – кое-что на всех людях оставляет одинаковые следы от зубов. Хоть ты гребаная Куэллкрист Фальконер. Или нет, напомнил я себе. Полегче с ней. – Ты не знала? – спросил я. Она покачала головой. – Не знаю, мне это снилось. Кажется, я понимала, что прошло много времени. Кажется, мне говорили. – Кто говорил? – Я… – она остановилась. Чуть подняла руки от кровати и бессильно опустила. – Не знаю. Не помню. Она сложила руки в слабые кулаки. – Триста двадцать лет, – прошептала она. – Да. Она лежала, какое-то время сживаясь с мыслью. Корпус ласкали волны. Я обнаружил, что вопреки себе сел в кресло. – Я звала тебя, – сказала она неожиданно. – Ага. Торопись, торопись. Я получил сообщение. А потом перестала звать. Почему? Вопрос как будто поставил ее в тупик. Глаза расширились, затем взгляд снова провалился сам в себя. – Не знаю. Я знала, – она прочистила горло. – Нет, она знала, что ты за мной придешь. За ней. За нами. Она мне сказала. Я наклонился вперед. – Сильви Осима сказала? Где она? – Здесь. Где-то здесь. Женщина на койке закрыла глаза. Минуту или около того мне казалось, что она уснула. Я бы ушел из каюты, поднялся на палубу, но там мне делать было нечего. Затем ее глаза вдруг снова раскрылись, и она кивнула, словно ей на ухо только что что-то подтвердили. – Там… – она сглотнула. – Пространство. Как тюрьма прошлого тысячелетия. Ряды камер. Галереи и коридоры. Там те, кого она, по ее словам, поймала, как ловят боттлбэков на чартерной яхте. Или поймала как болезнь? Это, все это сливается. Я понятно объясняю? Я подумал о командном ПО. Вспомнил слова Сильви Осимы на переправе в Драву. …интерактивные коды миминтов с функцией самовоспроизведения, автоматические хакерские системы вторжения, личности-конструкты, мусор от передач – что угодно. Я должна все это сдерживать, просеивать, использовать и не давать утечь в нашу сеть. Этим я занимаюсь. Снова и снова. И какую прочистку потом ни купишь, что-то все равно остается. Неубиваемые остатки кода, осадок. Призраки. Там, за моими экранами, есть такое, о чем даже думать не хочется. Я кивнул. Задумался, чего может стоить побег из этой тюрьмы. Каким человеком – или существом – нужно для этого быть. Призраком. – Да, я понимаю, – и дальше, не успев оборвать себя. – Так вот откуда ты, Надя? Она тебя поймала? По истощенным чертам скользнул краткий ужас. – Григорий, – прошептала она. – Там есть что-то, что говорит, как Григорий. – Какой Григорий? – Григорий Исии, – все еще шепотом. Затем ужас от увиденного внутри себя пропал, стерся, и она буравила взглядом меня. – Ты не веришь, что я настоящая, Микки Судьба? На задворках разума зашевелилась нервозность. Откуда-то из пучин памяти до Корпуса всплыло имя «Григорий Исии». Я уставился в ответ на женщину на кровати. Полегче с ней. Да ну нахер. Я встал. – Я не знаю, что ты такое. Но одно могу сказать точно – ты не Надя Макита. Надя Макита мертва. – Да, – тонким голосом ответила она. – Это я вполне поняла. Но, очевидно, перед смертью она сделала и спрятала бэкап, потому что вот она я. Я покачал головой. – Нет, это не так. Тебя нет ни в каком возможном смысле. Надя Макита погибла, испарилась. И нет никаких свидетельств, что существует копия. Никаких технических объяснений, как копия могла попасть в командный софт Сильви Осимы, если она вообще существовала. На самом деле нет никаких свидетельств, что ты что-то большее, чем искусственная псевдоличность. – Наверное, уже хватит, Так, – в каюту неожиданно вошел Бразилия. Его лицо было недружелюбным. – На этом и закончим. |