Онлайн книга «Пробужденные фурии»
– Тогда будем надеяться, ты не заржавел. Он метнул в меня еще одну ухмылку. – А ты-то уже нас просчитал. Я покачал головой. – Нет, я просто внимательно слушаю. «Это затронет нас всех, так или иначе?» Тут ты прав. Ты на это пойдешь, что бы ни решили остальные. Для тебя это серьезно. – Ах, так? – Бразилия улегся на песок и закрыл глаза. – Тогда подумай вот о чем. Этого ты наверняка не знаешь. Когда куэллисты сражались с Первыми Семьями за власть над континентом Новый Хоккайдо, было много разговоров об отрядах карателей, которые выслеживали Куэлл и других из Особого комитета. Их ответ на Черные бригады. И знаешь, что они сделали? – Да, знаю. Он приоткрыл один глаз. – Знаешь? – Нет. Просто не люблю риторических вопросов. Хочешь что-то рассказать – рассказывай. Он снова закрыл глаза. Мне показалось, по его лицу промелькнуло что-то похожее на боль. – Ладно. Знаешь, что такое инфошрапнель? – Конечно, – термин был давний, почти устаревший. – Дешевый вирусняк. Каменный век. Исковерканные отрывки стандартного кода в вещательной матрице. Забрасываешь во вражеские системы, и вирусы пытаются выполнить те зацикленные функции, которые в них прописаны изначально. Забивают действующий код непоследовательными командами. По крайней мере в теории. Как я слышал, работало оно не очень. На самом деле я знал об ограничениях оружия не понаслышке. 150 лет назад остатки сопротивления на Адорасьоне транслировали инфошрапнель, чтобы замедлить наступление посланников в бассейне Манзана, потому что больше у них ничего не осталось. Не особенно это нас замедлило. Остервенелая рукопашная на крытых улицах Неруды доставила нам куда больше неприятностей. Но Джеку Соулу Бразилии, с псевдонимом и любовью к культуре, планету которой он ни разу не видел, необязательно было об этом знать. Он сдвинул свое длинное тело на песке. – Что ж, Особый комитет Нового Хоккайдо не разделял твоего скептицизма. А может, они просто были в отчаянии. Так или иначе, они придумали что-то в этом роде на основе переправки оцифрованных людей. Создали фальшличности каждого члена комитета – просто поверхностную сборку базовых воспоминаний и характера… – Ой, да хорош нести бред! – …и начинили инфомины широкого разброса, чтобы распределить на куэллистских территориях и снарядить для взрыва при касании. Нет, это не бред. Я закрыл глаза. Твою мать. Голос Бразилии продолжал безжалостно струиться. – Да, план заключался в том, что в случае разгрома они сдетонируют мины и заставят поверить собственных защитников, а то и авангард атакующих войск, что это они – Куэллкрист Фальконер. Ну или кто там. Звуки волн и далекие крики над водой. Ты мог бы держать меня, когда я усну? Я видел ее лицо. Слышал изменившийся голос, не принадлежавший Сильви Осиме. Ущипни меня. Скажи, что ты, сука, настоящий. Бразилия еще продолжал, но слышалось, что он подходит к концу. – Если подумать, хитрое оружие. Появляется путаница – кому доверять, кого арестовывать? Даже хаос. Может, это выиграет время, чтобы реальная Куэлл сбежала. Может, просто. Создаст хаос. Последний удар. Кто знает? Когда я открыл глаза, он снова сидел и смотрел в море. Покой и благодушие ушли с его лица, стерлись, как макияж, высохли, как морская вода на солнце. Вдруг он, внутри своего мускулистого серферского тела, показался озлобленным и разгневанным. – Кто тебе все это рассказал? – спросил я. Он взглянул на меня, и на губах мелькнул призрак прежней улыбки. – Тот, с кем тебе стоит встретиться, – ответил он тихо. * * * Мы взяли его жука – облегченный двухместник, ненамного больше моего одноместного, взятого в прокат, но, как выяснилось, куда более быстрый. Бразилия не поленился натянуть потертый защитный костюм из шкуры пантеры, что лишний раз выделило его из прочих идиотов, которые гоняют по шоссе в плавках на такой скорости, что если упадут, то останутся без мяса на костях. – Ну что ж, – сказал он, когда я об этом упомянул. – Иногда стоит рискнуть. А иногда кто-то просто напрашивается. Я взял свой полисплавный шлем и настроил по голове. Мой голос металлически раздался в динамике. – А видел, как напрашивались? Он кивнул. – Все время вижу. Он завел жука, сам надел шлем, а затем помчал нас по шоссе ровно на двух сотнях километров в час, направляясь на север. По дороге, которую я уже проезжал, пока искал его. Мимо круглосуточной забегаловки, мимо других остановок и центров гудящей жизни, где я разбрасывал его имя, как кровь с чартерной лодки во время рыбалки на боттлбэков, через мыс Кем и дальше. При дневном свете Полоса теряла свое очарование. Крошечные горстки светящихся окон, которые я проезжал по пути на юг вчера вечером, оказались выжженными на солнце утилитарными зданиями и баббл-тентами. Неоновые и головывески были выключены или поблекли до невидимости. Поселения в дюнах лишились уютной привлекательности больших ночных улиц и стали просто скопищем построек по обочинам замусоренного шоссе. Теми же остались только шум моря и ароматы, разлитые в воздухе, но на такой скорости мы их не замечали. В двадцати километрах к северу от мыса Кем в дюны вела узкая разбитая дорога. Бразилия сбавил скорость для поворота – не настолько, насколько мне хотелось бы, – и увел нас с трассы. Под жуком клубился песок, выметаясь из-под обломков вечного бетона и скалистой земли, на которой настелили дорогу. В эпоху гравитационного транспорта дорожное покрытие нужно не столько ради ровной поверхности под машиной, сколько для направления. И за первой же линией дюн строители забросили все старания в пользу вех из иллюминия и углеродного волокна, вкопанных в землю через каждые десять метров. Бразилия позволил двигателю успокоиться, и мы умиротворенно заскользили вдоль шестов, змеившихся по песку в направлении моря. Вдоль маршрута появилась пара бабблов под неудобными углами на склонах. Было непонятно, живет ли в них кто-нибудь. Дальше я увидел оснащенный для боя скиммер, припаркованный под пыльным навесом в неглубоком распадке. На верхних склонах при звуке движка жука или, может, почуяв наше тепло, проснулись сторожевые системы, напоминающие пауков или миниатюрных каракури. Подняли пару конечностей в нашем направлении, потом снова опустили, когда мы проехали. Мы перевалили за последние дюны, и Бразилия остановил жука боком к морю. Поднял шлем, наклонился над приборной доской и кивнул на склон. – Ну вот. Ничего не говорит? Давным-давно кто-то загнал бронированный ховерлодер на пляж, пока его нос не протаранил дюну, да так и бросил. Теперь судно разлеглось на опавшей юбке, как болотная пантера, которая подкралась к добыче, но была убита на месте. Задние рулевые лопасти встали под углом, соответствующим самому сильному ветру, и, видимо, навечно застряли. Песок забился в мозаичные щели брони и накопился на внешней стороне юбки, так что армированные бока ховера казались верхушкой закопанного сооружения, куда больше самого судна. Оружейные бойницы с открывшегося нам бока торчали пушками в небо – верный признак, что гидравлическим регуляторам конец. Верхние люки были распахнуты, словно для эвакуации. |