Онлайн книга «Пробужденные фурии»
– Я не ненавижу… – Там у поступков есть последствия. Если я что-нибудь сломаю, я это пойму, потому что мне будет больно, твою мать. – Да, пока не включится улучшенная эндорфинная система оболочки или пока ты не примешь что-нибудь от боли. Не понимаю, о чем ты. – О чем я? – Бразилия снова беспомощно махнул на маки. – Это же все нереально, Ник. Я поймал краем глаза движение. Обернулся и увидел пару монахов, привлеченных повышенными тонами и болтающихся у сводчатого входа в клуатр. Один из них болтался буквально. Его ноги зависли в тридцати сантиметрах от неровных булыжников мостовой. – Норикае-сан? – спросил второй. Я чуть сменил позу, отвлеченно задумавшись, настоящие они обитатели монастыря или нет, и если нет, то какие операционные параметры прописаны в них на подобные обстоятельства. Если у Отреченцев была внутренняя охранная система, наши шансы в бою равнялись нулю. В чужой виртуал со своими разборками приходить смысла нет, если этого не хотят сами хозяева. – Ничего, Катана-сан, – Нацуме сделал торопливый и сложный жест обеими руками. – Разногласия между друзьями. – Тогда приношу извинения за вмешательство, – Катана поклонился, накрыв кулак ладонью, и оба гостя скрылись под сводами туннеля. Я не видел, в реальном времени они ушли или нет. – Возможно… – начал Нацуме тихо, потом замолчал. – Прости, Ник. – Нет, ты, разумеется, прав. Все это нереально, в том смысле, к которому мы оба привыкли. Но здесь я более реален, чем раньше. Я сам определяю, как существую, а сложнее испытания, поверь мне, не бывает. Бразилия что-то неслышно пробормотал. Нацуме снова сел на деревянную ступеньку. Взглянул на Бразилию, и через миг серфер сел в паре ступенек выше. Нацуме кивнул и посмотрел на свой сад. – На востоке есть пляж, – сказал он отсутствующе. – На юге – горы. Если я пожелаю, они могут встретиться. Если пожелаю, я могу лазать, если пожелаю – плавать. Даже заниматься серфингом, хотя пока что мне не хотелось. И при всем при этом мне нужно делать выбор. Выбор с последствиями. Будут в океане боттлбэки или нет? Будут кораллы, о которые можно порезаться и истечь кровью, или нет? Если уж на то пошло – будет ли кровь? Все эти вопросы требуют предварительных размышлений. Полноценная гравитация в горах? Если я упаду, позволю ли себе умереть? И что это будет значить? – он посмотрел на свои руки, словно они тоже были для него каким-то выбором. – Если я что-нибудь сломаю или вывихну, позволю ли себе почувствовать боль? Сколько ждать перед тем, как вылечиться? Позволю ли себе помнить боль? А за этими вопросами из болота поднимают голову вторичные – хотя кто-то сказал бы, что первичные. Зачем я это на самом деле делаю? Хочу ли я боли? Почему? Хочу ли я падать? Почему? Мне важнее достичь вершины или просто страдать по пути? Для кого я все это делаю? Для кого я всегда все это делал? Для себя? Своего отца? Возможно, для Лары? – он улыбнулся на филигранные маки. – Как думаешь, Джек? Это все из-за Лары? – Ты не виноват, Ник. Улыбка пропала. – Здесь я изучаю последнее, что меня пугает в этом мире. Себя. И в процессе я никому не принесу вреда. – И никому не поможешь, – заметил я. – Да. Аксиома, – он оглянулся на меня. – Значит, ты тоже революционер? Один из преданных неокуэллистов? – Не особо. – Но Отречению не сочувствуешь? Я пожал плечами. – Это безобидно. Как ты и сказал. И если кому-то не хочется играть, то никто не заставляет. Но вы как бы предполагаете, что мы все будем предоставлять энергию и инфраструктуру для вашего образа жизни. Как по мне, это главный минус Отречения. За это я заслужил улыбку. – Да, для многих из нас это что-то вроде испытания веры. Конечно, в итоге мы верим, что человечество последует за нами в виртуал. Мы лишь прокладываем путь. Изучаем дорогу, так сказать. – Ага, – сорвался Бразилия, – а тем временем наш мир снаружи разваливается. – Он всегда разваливается, Джек. Ты правда считаешь, что то, чем я раньше занимался, мелкое воровство и бунтарство… Ты правда считаешь, что это на что-то влияло? – Мы собираем команду в Рилу, – резко сказал Бразилия, решившись. – Мы на что-то повлияем, Ник. Повлияем. Я прочистил горло. – С твоей помощью. – А. – Да, нам нужен маршрут, Ник, – Бразилия встал и ушел в угол двора, повышая голос, как будто теперь, когда секрет вышел наружу, он хотел, чтобы даже громкость речи отражала его решимость. – Ты не против его подсказать? Скажем, ради старых времен? Нацуме встал и вопросительно взглянул на меня. – Ты когда-нибудь забирался на морской утес? – Не сказать. Но моя оболочка это умеет. Секунду он смотрел мне в глаза. Словно обрабатывал то, что я сейчас сказал, и что-то не сходилось. Затем он вдруг прыснул, и этот смех будто не принадлежал человеку, с которым мы разговаривали. – Твоя оболочка умеет? – хохот загас до более управляемого смешка, а затем тяжелой паузы. – Этого мало. Ты знаешь, что на последней трети Утесов Рилы находятся колонии рипвингов? Наверное, их стало еще больше с тех пор, как поднимался я. Ты знаешь, что вдоль всех нижних укреплений над отвесной стеной нависает скальный козырек, и только Будда знает, сколько передовых технологий против проникновения они там встроили с тех пор, как залезал я? Ты знаешь, что течения у основания Рилы унесут твое переломанное тело на середину Предела, прежде чем тебя оставить? – Ну, – я пожал плечами, – по крайней мере, если я упаду, меня не захватят для допроса. Нацуме бросил взгляд на Бразилию. – Ему сколько лет? – Отстань от него, Ник. На нем тело «Эйшундо», которое он нашел, как он рассказывает, пока бродил по Новому Хоккайдо и охотился на миминтов. Ты же знаешь, что такое миминт? – Да, – Нацуме все еще смотрел на меня. – Сюда доходили новости о Мексеке. – В наши дни это уже не новости, Ник, – сказал ему Бразилия с очевидным удовольствием. – На тебе правда «Эйшундо»? Я кивнул. – И ты знаешь, чего он стоит? – Мне это пару раз демонстрировали, да. Бразилия нетерпеливо переминался на каменной кладке клуатра. – Слушай, Ник, ты дашь нам маршрут или нет? Или просто боишься, что мы побьем твой рекорд? – Вы напрашиваетесь на смерть, без восстановления по стеку, вы оба. С чего я должен вам в этом помогать? – Эй, Ник, ты же отрекся от мира и плоти, забыл? С чего же то, что будет с нами в реальном мире, должно тебя волновать? |