Онлайн книга «Кома»
|
– П-шли, – сказал я, пихая его к гаишнику. – Ты этого хотел, Жорж Дондуков. Р-разрешите обратиться, товарищ сержант? Сержант, оборотившись, увидел именно то, что следовало: некто, пылая негодованием, подталкивает к нему ошарашенного человечка в шляпе. – Старшой, урезонь этого фраера в шляпе. С ним как с человеком, а он чуть портфелем по коленке не врезал. Ответишь, говорит, за мелкое хулиганство. Видал, как щерится? Скоро совсем на голову сядут – хоть на улицу не выходи из-за этих приезжих! Откуда ты свалился на нашу голову, товарищ дорогой? Ты хотел в милицию? Вот она, в парадной форме при портупее! Отвечай, когда тебя товарищ сержант спрашивает! – Товарищ сержант, это же типичное наглое хулиганье! Я иду себе спокойно… – Куда идете? – переспросил сержант. – Иду себе спокойно домой… – А вы куда? – Я – в Елисей, куда еще… – Вот и идите себе в разные стороны. А разбираться хотите – вон туда, в отделение. У меня гострасса, а не детсад. Мы вернулись к Ереме, скромно скучавшему на обочине. – Тогда в отделение, – каменея лицом, заявил недотыкомка. – Перебьешься, – ответил я. – Слушай, Сань, что делается с народом, а? Можешь объяснить? – Запросто, – ответил Ерема. – Сделай дяде ручкой. И сам галантно развел руками: – Сожалею, но мы очень спешим. Извиняйте, что без скандала, но… Тут недотыкомка, недослушав Ерему, метнулся к проходившему мимо солидному штабному военному (майору артиллерии, если не ошибаюсь) и попросил помочь препроводить куда следует хулиганов. Майор, оглядев хулиганов сверху, строго поинтересовался, в чем дело, но те в полнейшем смущении искренне отвечали: – Понятия не имеем, товарищ майор. Тут какая-то клиника, если не хуже. Разве может нормальный человек, наш человек, так реагировать на дружелюбную шутку? Тут что-то не так. Наконец меня осенило. – А что у вас, собственно говоря, в портфеле? – спросил я у человечка в шляпе. – В каком смысле? – В дословном. Можете показать, что у вас в этом так называемом кейсе? – С какой стати? – А вот с такой, что сейчас мы все вместе пройдем в отделение и при понятых, при товарище майоре откроем ваш кейс. И посмотрим, с чем вы пожаловали к нам в Москву, дорогой товарищ со странными манерами. – А для начала потрудитесь предъявить документы, – авторитетно выдал Ерема; что-что, а эту сочную фразу он даже ночью с бодуна мог произнести без запинки. – Я?! Истец едва не задохнулся от изумления, потом пожаловался: – Нет, вы слышите?!. Совсем обнаглели! Майор, оглядев всю компанию, высказался в том смысле, что мы не там и не так резвимся, а ежели у гражданина претензии, следует обратиться к милиции, – после чего, указав на уже востребованного нами гаишника, проследовал вниз по Тверской. – Съел? – спросил я у истца. – Ну что, Саня, будем разрабатывать резидента или отпустим с миром? – А разве у нас не выходной? – А медали, Сань? А портреты в газетах? – Эрга! – с чувством произнес Ерема. – Мы с тобой что – за награды работаем? Да я и без него знал, что работаем мы не за награды. – Эдак в один прекрасный день без Днепрогэса проснемся… Хоть бы документики срисовать, а?.. Ладно, как скажешь. И пошли мы, бросив назойливого шпиона на произвол судьбы, но, похоже, накушался он этого произвола вдосталь, изнемог и восстал; не успели мы миновать Елисеевский, как он опять нарисовался и заступил нам дорогу – унылый маленький человечек с закипающим котелком под шляпой. – Что, плюнули и пошли? – он с трудом говорил, бедолага, столько накипело всего. – Думаете, все так смешно и просто? На себя посмотрите – э-э, да что с вами говорить, вас учить надо!.. Так вот, ребята. Это вам будет маленький урок от меня. Урок раз-навсегда. Чтоб не повадно было. Понятно? – Вот она, интеллигенция, – пожаловался я Ереме. – Сразу не дашь по шее – сама норовит на шею сесть… Может, еще не поздно, а? Ерема поморщился и сказал, что надоел ему этот фрукт хуже горькой редьки. А фрукт, услышав про «дать по шее», заюлил, стал цеплять прохожих и взывать к их сознательности, дабы помогли окоротить хулиганов. Наиболее сознательные и впрямь притормаживали, поглядывая в нашу сторону с нарастающим неодобрением: скандалист упирал на солидарность «приличных людей», а таковыми почитали себя едва ли не все, оказавшиеся в зоне притяжения Елисеевского магазина. Вот оно, влияние среды. Дело принимало неправильный оборот. – Хватит баламутить, – сухо сказал я, беря кляузника под локоток. – Пройдемте, гражданин. Извините, товарищи. Тот задергался, вырывая локоть. – Это куда его? – заволновались сочувствующие. – Куда «пройдемте»? – Отпусти руку! – вопил задержанный. – Вы, кажется, собрались в отделение? А где оно, знаете? Так вас проводить или сами пойдете, ножками? – Отпусти, ты!.. – Отпущу, если вы не будете цепляться к прохожим. Обещаете?.. Фрукт вырвался, стал отряхиваться и фыркать, как дикий кот. – Попрошу следовать за нами, – сказал Ерема. – И без глупостей, пожалуйста. – Куда следовать? – спросили двое молодых людей из числа сочувствующих, подозрительно оглядывая нас с Еремой. – В 108-е отделение милиции, – охотно пояснил я. – Вон туда, на ту сторону, за кафе «Лира». И вас попрошу пройти с нами, молодые люди, в качестве понятых. Пройдемте, товарищи. Саша, приглядывай за гражданином. – За мной не надо приглядывать! – запротестовал виновник нечаянного торжества законности. – Приглядывать надо за вами, за обоими! – Очень хорошо, – согласился я благодушно (естественный расслабон после удачного задержания). – Молодые люди будут приглядывать за нами, мы за вами, только давайте без пререканий. Сюда, пожалуйста. Маленькой толпой мы спустились в подземный переход под Тверской. Свидетелей за нами увязалось аж четверо: двое приличных парней, строго и с явным предубеждением поглядывающих на нас с Еремой, и стройный мичман в парадной форме, на котором висела сгорающая от любопытства приятная молодая особа лет двадцати. – Собственно, не совсем понятно, что происходит, – опомнился в переходе один из свидетелей. – У вас что, тоже какие-то претензии к гражданину? Я хмыкнул и даже притормозил, хотя, разумеется, не терпелось поскорей попасть в отделение. – Саша, у нас есть претензии к этой невинной овечке? – Ты сам… алкаша! Два алкаша пара! – парировал недотыкомка. – Успокойтесь, гражданин, – урезонил его Ерема. – Невинной овечкой мой товарищ назвал вас исключительно в ироническом смысле, отнюдь не имея в виду умалить тяжесть содеянного… |