Онлайн книга «Нет худа без добра»
|
На улице шел снег, мы смотрели на снежные хлопья, сыпавшиеся за запотевшим окном. Явился официант с красным вином и бокалами. Отец Макнами попробовал вино, одобрил его, и официант разлил вино по бокалам. – За начало новой жизни, каким бы странным оно ни оказалось, – провозгласил тост отец Макнами. Мы чокнулись и выпили. Принесли багеты и маленькие круглые коричневые тарелки с французским луковым супом, в котором плавал пузырящийся сыр. Отец Макнами разломил багет на четыре части, дал каждому по одной и сказал: – Каждый из нас четверых переживает переломный момент в своей жизни. Я пью за чудо, которое свело нас вместе здесь и сейчас. Это поистине замечательно. Элизабет и Макс ничего не сказали и начали есть. – Лучше всего макнуть хлеб в суп, – сказал отец Макнами и стал макать свой кусок в тарелку, пока тот не размяк и не стал коричневым. Все сделали так же. – Что ты чувствуешь в связи с предстоящей встречей с отцом, Бартоломью? – спросил отец Макнами, изучая суп в своей тарелке. Я не знал, что ответить. В моем сознании и сердце мой отец умер много лет тому назад, и какая-то часть меня, лежащая очень глубоко, там, где обитает маленький человечек, хотела, чтобы так все и оставалось. Другая моя часть все еще не могла поверить в реальность встречи с отцом, хотя отец Макнами в ее реальности был вроде бы уверен, а он никогда прежде не обманывал меня. – Через два дня увидим долбаный Кошачий парламент, да? – спросил Макс. – Да, – сказал отец Макнами и посмотрел в окно на закутанных людей, шедших по тротуару. Вернувшийся официант объявил: «Lapin» [15] и поставил перед нами четыре тарелки. Мясо под рыжевато-коричневым соусом с горошком и морковью. Официант сказал: «Bon appétit» [16] – и удалился. Все начали есть. Мясо было нежным и ароматным и прямо таяло во рту. – Что это? – спросила Элизабет, проглотив кусок. – Кролик, – ответил отец Макнами. – Нравится? Элизабет подавилась, выплюнула кусок изо рта и выскочила из ресторана. Я кинулся за ней. Ее рвало на кучу снега между тротуаром и проезжей частью, а я, придерживая ее волосы, тер рукой ее спину, как делала мама, когда со мной в детстве случалось то же самое. Весь ресторан наблюдал за нами через окно. Макс и отец Макнами тоже вышли на улицу. – Все в порядке? – спросил отец Макнами. – Мне просто надо подышать свежим воздухом, – ответила Элизабет, кивнув. – Оставьте меня одну, пожалуйста. Очень вас прошу! Она направилась прочь от ресторана. Отец Макнами сказал: – Иди за ней, Бартоломью! – Я? – Алё, какого хрена, Элизабет? – крикнул Макс. – Никто ж тебя насильно не кормит. По-моему, блин, пора уже забыть это! Отец Макнами улыбнулся, подмигнул мне и сказал: – Иди, иди. Это твой шанс. «А в старом Монреале идет снег. Как красиво!» – сказали Вы, Ричард Гир, появившись неожиданно в кожаном пальто и клетчатом шарфе и улыбаясь мне. Глаза Ваши мерцали, как мой новый тектитовый кристалл. «Воспользуйся таким прекрасным моментом. Идеальные декорации для романтической истории. Посмотри: город – просто сказка! В этой обстановке Библиодевушка вполне может влюбиться в тебя. Не упусти свой шанс, толстый!» – «Ей не нравится, когда ее зовут Библиодевушкой», – сказал я, устремляясь вслед за Элизабет. «Это неважно, толстый. Важно то, что ты будешь один на один с девушкой твоей мечты в засыпанном снегом старом Монреале. Ты обязательно добьешься любви. Лови момент. Прояви сочувствие, и все обернется наилучшим образом, говорит далай-лама. Главное, будь добр с ней. Это идеальный момент для любви. Подари ей сказку!» – «Но ей плохо! Ее только что вырвало прямо на сугроб!» – «Это и есть „нет худа без добра“. Все плохое ведет к хорошему! Это обратная сторона той же самой монеты. Вселенная подает тебе знак, Бартоломью. Она создала для тебя оптимальный момент. Везение прямо сейчас! Вспомни философию твоей мамы. Что она сказала бы тебе и всем нам?» Я видел, что Вы гордитесь мной, Ричард Гир. Но я удивлялся, как Вы нашли меня в Канаде, а потом вспомнил, что я писал Вам письма, в которых сообщил, куда еду. И тот факт, что Вы приехали, чтобы помочь мне, – в то время как Вы так заняты съемками и важными делами с далай-ламой – значил для меня так много, что я чуть не заплакал. Спасибо Вам, Ричард Гир. Спасибо Вам миллион раз. Я почувствовал, что с таким другом, как Вы, я действительно должен произвести впечатление на Элизабет. «Не потеряй свой кристалл», – сказали Вы, заметив, что он болтается поверх молнии на моей куртке, в то время как я бегу за Элизабет, стараясь не поскользнуться на льду. «Спасибо», – отозвался я. Вы подмигнули мне, кивнули, выставили вверх большой палец в дорогой кожаной перчатке – и исчезли, словно привидение. Поравнявшись с Элизабет, я увидел, что она по-прежнему расстроена, и пошел рядом с ней, переводя дух и ничего не говоря, чтобы она истратила на ходьбу всю негативную энергию, как недавно произошло с отцом Макнами. Я решил, пусть она первая заговорит. Когда мы дошли до реки Святого Лаврентия, Элизабет остановилась и сказала: – Макс велел мне следить за тем, чтобы твой тектитовый кристалл был всегда при тебе. – Он при мне, – ответил я, похлопав по кристаллу перчаткой. – Я ни разу не снимал его с тех пор, как Макс мне его подарил. Она достала из кармана пальто еще один кристалл на кожаном ремешке. – Макс сказал, что ты должен надеть и этот тоже. Ты заработал его, проносив первый больше суток, а согласно научным изысканиям моего брата, вероятность похищения пришельцами возрастает около рек. Так что, по теории Макса, тебе нужна здесь дополнительная защита. Я взял второй кристалл тектита и надел его на шею. Это было непросто сделать в зимних перчатках, но я старался. Мы молча постояли некоторое время. – Ты, наверное, считаешь меня ненормальной из-за того, что я учудила за столом. – Нет, – ответил я. – Наверняка считаешь. – Ее глаза смотрели на меня из-под красивых бровей сквозь тонкую завесу растрепанных каштановых волос, увенчанных фиолетовой вязаной шапочкой – на вид домашнего изготовления. Я закусил нижнюю губу и отрицательно покачал головой. Мы вперили взгляд в противоположный берег реки и стояли так, наверное, не менее получаса. |