Онлайн книга «Аргентина. Локи»
Еще до конца не проснувшись, Лонжа соскользнул с нар, едва разминувшись с соседом снизу. Тот от души поминал коменданта, комендатову бабушку и всех их родичей, вздумавших устраивать учения в такую погоду. Иных мыслей ни у кого не было, но когда, наскоро напялив форму, саперы начали выбегать в коридор, кто-то самый чуткий вздернул руку вверх. – Камрады! Там стреляют! Слушайте!.. Миг тишины, тяжелой, глухой, но вот издали, откуда-то из-за плотно закрытых окон донеслось: Т-тах! Т-тах! Т-татах!.. Оружейная комната уже открыта. Карабины брали, не глядя, не сверяя номеров. Если все всерьез, не так важно, что за кем записано. Хмурый Столб деловито раздавал патроны, по две обоймы каждому. – Рота стр-р-ройся! Первый взвод становись! Второй взвод!.. Когда наскоро пересчитали друг друга, обнаружилась недостача. В первом взводе отсутствуют трое, самые известные заводилы и нарушители дисциплины, во втором – дезертир Кассель, вожак «красных». Ротный, гауптман Эрльбрух, сонный, с помятым лицом, лишь негромко ругнулся. Потом, все потом!.. – Рота-а-а! Бего-о-ом!.. За дверями казармы – густая тьма. Фонари не горят, не светятся окна. Крепость словно утонула в ночи. Т-тах! Т-татах!.. Теперь уже понятно – склады. По дорожке направо, через два здания, дальше въезд и черный зев подземелья. А где-то в самой глубине – снаряды с желтой полосой. – Бего-о-ом!.. Т-тах! Т-тах! Т-татах!.. Электричество включили как раз в тот миг, когда первый взвод был уже возле въезда. Желтый огонь прожекторов упал на залитый дождем асфальт. – Стой!.. Они опоздали, все, что могло случиться – случилось. Возле караульной будки – недвижное тело в шинели, еще два чуть ближе, и еще, и еще… Комендант уже здесь, с ним несколько офицеров, одному, раненому в плечо, накладывает повязку санитар. – Р-рота стройся! Повзводно, в шеренгу по одному… * * * Дождь не утихал, шинели промокли и отяжелели, ремни карабинов давили на плечи. Лонжа стоял, вбитый в плотный строй, и слушал шелест, катившийся по рядам. Уже почти все известно. Сначала точным выстрелом свалили караульного у будки, затем погас свет, и пошла стрельба. Уцелевшие караульные успели расстрелять почти все патроны, когда прибежала дежурная смена с офицером. На этом все и кончилось, последняя пуля ранила начальника караула, державшего в руке зажженный фонарь. В подземный тоннель чужаки не попали. Карел Домучик предупреждал не зря. Наконец, деревянным шагом к строю подошел комендант. – Смир-р-рно! Голос – без тени эмоций, мертвый. – Саперы! Случилось неслыханное и невозможное. Ваши же товарищи… Ваши бывшие товарищи попытались совершить диверсию на военном складе. Все они уже понесли наказания, они мертвы… Лонжа понял. Убитых пятеро, караульный и четверо нападавших. В роте отсутствуют как раз четверо. И еще одно бросилось в глаза: погибшие почему-то без оружия, только рядом с караульным лежит его карабин. – Будет проведено самое тщательное расследование. Виновные смоют позор кровью… Комендант умолк, а потом, помолчав, брезгливо бросил: – Сдайте оружие! Вы – недостойны… * * * В казарму вернуться не довелось. Сначала их долго держали под дождем, потом начали подзывать по одному к ротному, возле которого бесом из тьмы соткался Карел Домучик. Тот, почти не глядя, указывал кого и куда. Многим повезло, вернули в строй. Но не «дезертиров». Этих, наскоро обыскав, согнали вместе, приставили караул из унтер-офицеров. Почти весь второй взвод, двадцать четыре человека. Двадцать пятый, дезертир Кассель, в строй уже не станет. Домучик подошел к коменданту, тот кивнул. – Марш! Отвели недалеко, к одному из равелинов, где располагалась гауптвахта. Возле нее вновь построили, появился ротный, прошелся вдоль ряда, всматриваясь в лица: – Вы! Командир взвода, дезертир Запал. – Вы! Дезертир Любек, спелеолог. – Вы! Лонжа – третий. Именно их троих видел той ночью господин обер-фельдфебель. – Марш! Вниз по каменной лестнице, по полутемному сырому коридору мимо железных, подернутых ржавчиной дверей. Крепостная тюрьма приняла первых арестантов еще до Семилетней войны. – Рихтер, заходите! Он молча переступил порог. С лязгом захлопнулась дверь, проскрежетал ключ в замке. Вначале Лонжа ничего не увидел, но затем глаза привыкли, густая тьма стала серым сумраком, и он смог сделать первый шаг. И вот я начал различать неясный и дальний стон; вот я пришел туда, где плач в меня ударил многогласный… Сырой скользкий пол, железные нары возле стены… Жизнь сделала очередной круг. Я там, где свет немотствует всегда и словно воет глубина морская, когда двух вихрей злобствует вражда. То адский ветер, отдыха не зная, мчит сонмы душ среди окрестной мглы и мучит их, крутя и истязая. 5 – Быстрее! Быстрее! Не отставать!.. Надоевший до боли в печенках «бублик» Локи покидал с немалым удовольствием. Пусть под конвоем, пусть швабра на плече, зато от форта подальше. Куда именно, не так и важно. Вырвался, пусть и ненадолго. С утра пораньше, едва дав проглотить кружку бурды, заменявшей здесь кофе, их выстроили на плацу и принялись разбивать на команды. Весь блок № 5 тоже оказался там, не отсиделись господа депутаты. Соседей, включая разговорчивого журналиста, погнали привычной дорогой в канцелярию, кабинеты мыть, его же, из строя выдернув, впихнули в другую колонну. Швабра полагалась и здесь, некоторые тащили с собой ведра, кроме того каждому была выдана застиранная, пахнущая хлоркой тряпка. И – марш! Сквозь новые, недавно пробитые ворота прямиком в крепость Горгау. По сторонам глазеть никто не запрещал, чем Локи и пользовался вовсю. Налево, направо, снова налево… Вначале понравилось. Простор! Потом взгляд скользнул по стенам с бастионами, и Хорст слегка приуныл. Из тюрьмы в тюрьму, только загородку вроде как отодвинули. Поперек огромного плаца – веревка на столбиках. Для чего, догадаться легко, часть крепости «черным» уже передали, а за веревкой еще вермахт. Солдат в зеленых шинелях он тоже увидел и мельком позавидовал. Хоть и на службе, а не в тюрьме. – Быстрее! Не разговаривать, не оглядываться!.. Зачем гонят – тоже не вопрос. Одно хорошо – с швабрами снаряды не грузят. И грузовики не подогнали, на плацу только черные «мерседесы». Значит, еще поживем! …Статью господин Зеппеле написал быстро, за два вечера. А потом и прочитал, едва не касаясь уха губами. Просто так не разобрать, вместо букв на листках бумаги – хитрые стенографические значки. Журналист объяснил, что «там», на воле, есть человек, его приятель, который всю эту тарабарщину расшифрует сходу. |