Онлайн книга «Аргентина. Локи»
Не доходя двух шагов, остановился. – Здравствуйте, господин обер-фельдфебель. Специально не по уставу, дабы послушать как рыкнет. «Цир-р-рковой?» Господин обер-фельдфебель рычать, однако, не стал. Проводив долгим взглядом унтера, вздохнул со значением. – Ну, здравствуйте, Рихтер. Протянул руку, пожал крепко, улыбнулся кончиками губ. Вроде и не сказано ничего, а все ясно. – А что за треугольник у вас? – без особой нужды поинтересовался дезертир Лонжа. – В Вермахте уже «винкели» начали цеплять? Столб покачал головой: – Это у вас шутка юмора такая, Рихтер? Узнаете, когда и вам нацепят. А сейчас… Р-р-равняйсь! Смир-р-рно! Гефр-р-райтер Р-р-рихтер! Пр-р-риведите себя в пор-р-рядок и – мар-р-рш в кузов! – Кто гефрайтер? – растерялся Лонжа, но вместо ответа узрел начальственный кулак. * * * В кузове обнаружились, как и следовало ожидать, деревянные скамьи, на которых скучали двое в такой же, как у Столба, форме с треугольниками на рукавах. Увидев Лонжу, один лениво взмахнул рукой: – Сервус [7], камрад! Падай!.. Второй лишь молча кивнул. Лонжа присел рядом и взялся руками за скамью. Вовремя! Грузовик, зарычав пострашнее, чем герр обер-фельдфебель, бодро тронулся с места. Несмотря на шум говорить было все-таки можно, чем сразу же воспользовался общительный сосед. – Новенький? А к нам за какие грехи? Лонжа лишь пожал плечами. Много их, все и не упомнить. – В кинотеатре курил, камрад? – внезапно поинтересовался второй. Разговорчивый предостерегающе поднял руку, но Лонжа лишь усмехнулся. – Не тайна, во всех бумагах прописано. С шуцманом повздорил. Треугольник носил синий, если интересно. А вам за что «винкель» налепили? Парни, не сговариваясь, поглядели на нашивки, каждый на свою. – Ты о чем, новенький? Мы же саперы! Выпускник военного училища Август Виттельсбах немало устыдился. Униформу европейских армий им, конечно, читали, но не слишком вдаваясь в детали. Значит, саперы? И Столб теперь сапер, и… И он сам получается тоже? Между тем, саперы о чем-то пошептались, после чего разговорчивый придвинулся ближе. – Слушай, камрад, и запоминай. Таких, как ты, направляют во вторую роту. А тем, кто во второй – ни увольнений, ни переписки. Но не вздумай с камрадами весточки передавать. Не возьмут, двое уже на этом погорели, мало не показалось. А если возьмут, еще хуже, сразу к начальству побегут. Народ здесь дрессированный, не хуже, чем в цирке. – Здесь? Это где? – Крепость Горгау, камрад. * * * Остановили их минут через десять. Точнее Лонжа сказать не мог, наручные часы отобрали при аресте да так и не отдали, как и все прочее. Вполне логично! Никто его не освобождал и не собирался, только «кацет» теперь именуется странным именем Горгау. Сразу же вспомнилась Медуза Горгона. Бывший цирковой не слишком хорошо помнил мифологию, но на одном из представлений, где он стоял в униформе, Горгона была явлена во плоти – живая пирамида в три яруса с огромной маской наверху. Лонжа прикинул, что Горгау по созвучию вполне годится в супруги страховидной Медузе. О том, почему везут именно в крепость, решил пока не задумываться. Объяснят! А если нет, догадается сам. Когда грузовик остановился, Лонжа решил было, что это контрольно-пропускной пункт, полагающийся каждой воинской части, однако вышло иначе. Его новые сослуживцы недоуменно переглянулись, тот, что поразговорчивей, выглянул наружу и тут же вернулся обратно. – Sch-sch-scheiße! [8] И тут же послышался знакомый рык: господин обер-фельдфебель с кем-то препирался. Длилось это недолго, голоса стали громче, послышалось резкое: «Открывай!» Саперы вновь переглянулись, а затем почему-то взглянули на Лонжу. – К машине! Стр-р-ройся! Стали в ряд, хотя и не по росту. Столб это обстоятельство проигнорировал и вообще выглядел крайне недовольным. Неудивительно! Увидев, кто их остановил, Лонжа мысленно согласился со своим новым знакомым. Scheiße! Иначе и не скажешь. …Оскаленный череп в петлице и на фуражке, карабины наперевес, наглый, полный презрения взгляд. «Мертвая голова», лагерная охрана. Двое по бокам, в центре – офицер, рядом с ним Столб с какими-то бумагами в руках. Один показывает, второй внимательно изучает, время от времени поглядывая на стоящих в строю. Секунды затяжелели, каждый удар сердца гулко отдавался в висках. «Будет вам мерзость», – пообещал Агроном, и Лонжа ему поверил. А чем не мерзость – кошки-мышки с обреченным? Отпустили – и снова поймали. «Ваша судьба – лагерь и печь крематория». Белый танец Смерти, зал с колоннами, невидимый в темноте оркестр… Обойдись без вопроса
Обойдись без ответа,
Полыхают зарницы,
Уходит жизнь…
Август Виттельсбах закусил губу и стал ровно, словно в миг, когда на его плечи лег королевский горностай. Все сделано правильно. Пусть! Рай не светит нам, шагнувшим в бездну,
Новых воскресений нам не знать!
С Агнешкой он виделся за три дня до ареста. Сейчас она уже дома, в безопасности. И это хорошо. – Гефрайтер Пауль Рихтер? Офицер уже рядом, смотрит в лицо. Пусть смотрит! – Так точно! Долгий внимательный взгляд. Наконец, «мертвоголовый» отвернулся, отошел на несколько шагов. Оскалился. – Извините за вынужденную задержку, господа. Чрезвычайные обстоятельства! Успешной вам службы!.. Вздернул правую руку вверх. – Хайль Гитлер! Стоящие в строю промолчали. Обер-фельдфебель Столб неохотно поднес руку к козырьку. Смерть отступила. – Чрезвычайные обстоятельства? – хмыкнул разговорчивый сапер, когда грузовик, наконец, тронулся. – Да побег у них, точно говорю! – Здесь где-то лагерь? – не выдержал Лонжа. – Не где-то, – наставительно молвил второй, – Все скоро узнаешь, камрад. А насчет побегов – это сказка. Из «кацета» убежать нельзя. |