Онлайн книга «Президент пропал»
|
Для нее – может быть. Сидя в розовом кресле в спальне Мэнди, я стараюсь не шевелиться, пока она колдует с карандашом для подводки над моими бровями. Справа от меня – туалетный столик, заставленный разнообразной косметикой, бутылочками и кисточками, пудреницами и тюбиками с кремами, баночками всевозможных цветов. Больше похоже на гримерную в павильоне, где снимают фильм категории «В» про зомби или вампиров. – Только не делай из меня Граучо Маркса [17], – прошу я. – Нет-нет, – отвечает Мэнди. – Хотя… – Она тянется в сторону и показывает мне очки Граучо Маркса с накладными бровями и усами. Когда Рейчел стало по-настоящему плохо, ей не хотелось вызывать жалость. И она придумала целый ритуал. Когда к нам приходили друзья, я предупреждал их: Рейчел сегодня сама не своя. Входя в комнату, они видели ее в кровати и в очках Граучо Маркса или с клоунским носом. Или в маске Ричарда Никсона. Хохотали все. Вот такая была моя Рейчел. Всегда волновалась не за себя, а за других. Пока я совсем не потерялся в воспоминаниях, Мэнди приводит меня в чувство: – В общем, за брови не переживай, я только сделаю их чуть гуще. Даже не представляешь, как меняют внешность глаза и брови… Не вставая с кресла, она отъезжает в нем немного назад и осматривает меня. – Если честно, одной твоей щетины-бороды почти достаточно. Какая же она рыжая! Словно ненатуральная. Может, тебе и волосы в тон покрасить? – Еще чего! Мэнди качает головой, не отрывая взгляда от моего лица, словно оно – некий лабораторный образец. – Коротковаты волосы, ничего особенного не придумаешь, – бормочет она себе под нос. – Сменить зачес с правого на левый? Или вообще убрать его и опустить челку на лоб… – Может, бейсболку надеть? – предлагаю. – О! – Мэнди отстраняется. – Отличная идея. У тебя есть? – Да. – Достаю из сумки и надеваю на голову кепку с символикой бейсбольной команды «Вашингтон нейшнлс». – Соскучился по былой славе?.. Итак, у нас есть борода, красная бейсболка, брови и… Ключевой элемент – глаза, – наконец говорит Мэнди, показывая на себе. Потом вздыхает. – Я твоих глаз не узнала. – В каком смысле? – После смерти Рейчел взгляд у тебя изменился. Совсем другой стал… – Она выныривает из задумчивости. – Прости. Давай-ка подберем очки. Ты ведь очки не носишь? – Только для чтения. – Подожди. – Мэнди отходит к шкафу и возвращается с бархатной шкатулкой прямоугольной формы. Открывает, а под крышкой – десятки пар разных очков. Каждая покоится в небольшом фиксаторе. – Боже… – Позаимствовала у Джейми. Когда снимали сиквел «Лондона» в прошлом году. На Рождество выйдет на экраны. – Слышал, слышал… Поздравляю. – В общем, сказала Стивену, что это – последний. Роо́дни так и норовил облапать меня, еле отбилась. Мэнди вручает мне очки в коричневой роговой оправе. Надеваю их. – Пф-ф! – фыркает она. – Держи эти. Пробую другие. – Нет, давай эти. – Я не пытаюсь выиграть конкурс красоты, – говорю. – Это тебе определенно не грозит, милый, поверь, – совершенно без эмоций комментирует Мэнди. – На вот. – Дает мне очередную пару. На сей раз она выбрала очки в роговой оправе, оттенок которой ближе к рыжевато-коричневому. – Другое дело! Я кривлюсь. – Ты же светленький, Джон, светло-каштановые волосы и светлая кожа. Очки и борода акцентируют цвет. Встаю и подхожу к зеркалу над туалетным столиком. – А ты схуднул, – замечает Мэнди. – Хотя и прежде-то лишним весом не отличался. Гляжу на свое отражение: вроде бы и остался прежним, но в то же время ясно, как Мэнди меня обработала. Бейсболка, очки и борода. В жизни не подумал бы, что брови, если увеличить их объем, способны так изменить внешность. И никакая Секретная служба не нужна. Никто меня теперь не узнает. – Знаешь, Джон, не надо держаться за прошлое. Тебе всего пятьдесят. Она хотела, чтобы ты жил дальше. Даже слово с меня взя… Мэнди умолкает, не договорив. Лицо розовеет, глаза влажно поблескивают. – Рейчел и с тобой об этом говорила? Она кивает, положив руку на грудь. Ждет, пока улягутся нахлынувшие чувства. – Прямо так и сказала: «Смотри, чтобы Джон не провел остаток жизни в одиночестве из-за какого-то там неуместного чувства верности». Я судорожно втягиваю воздух. Слова «какое-то там неуместное чувство верности» Рейчел не раз произносила при мне. Она словно вернулась к нам, в эту комнату: я буквально ощущаю ее дыхание, вижу, как она стоит передо мной, наклонив голову, – значит, хочет сказать что-то важное. На правой щеке у нее ямочка, в уголках глаз – смеховые морщинки… В последний день она держала меня за руку. От обезболивающих голос Рейчел звучал совсем слабо и сонно, но ей хватило сил, чтобы напоследок сжать пальцы. «Дай слово, Джонатан, что ты найдешь себе еще кого-нибудь…» – Я что хочу сказать, – хрипловато произносит Мэнди. – Рано или поздно всем пора возвращаться в строй. Это любому понятно, нет нужды стесняться. Не обязательно изменять внешность, когда собираешься на свидание. Слегка опешив, напоминаю себе: Мэнди понятия не имеет о происходящем. Само собой, она решила, что я иду на встречу с дамой – и не хочу, чтобы нас застукали международные СМИ. – Ты ведь на свидание собрался? – Ее идеальные брови задумчиво сходятся над переносицей. Если не на свидание, то куда? Зачем президенту сбегать из своей резиденции и расхаживать инкогнито, да еще без охраны? Нельзя позволять воображению Мэнди разгуляться. – Да, я кое с кем встречаюсь. Мэнди ждет продолжения и, не дождавшись, слегка поджимает губы. Впрочем, после смерти Рейчел она мягка со мной и допытываться не станет. Гляжу на часы. Президенты ведь не опаздывают, а задерживаются. И их терпеливо ждут. Только не сегодня. – Мне пора, – говорю. Глава 19
На грузовом лифте спускаюсь и выхожу в переулок. Машина на месте. Еду к Капитолийскому холму и паркуюсь на углу Седьмой улицы и Норт-Кэролайн-авеню, оставив ключи работнику стоянки, – тот даже не смотрит мне в лицо. Смешиваюсь с толпой. Люди смеются, шумно радуются весне и вечеру пятницы; в оживленном жилом квартале окна ресторанов и баров открыты настежь, из колонок вырываются звуки поп-музыки. |