Онлайн книга «Последние Девушки»
|
– Ох уж эта еда. Сэм подносит пальцы ко рту и принимается грызть заусенцы. Рукав ее кожаной куртки соскальзывает вниз, обнажая на запястье темное пятно. Татуировка, спрятанная подальше от посторонних глаз. – Ты, видимо, жила в хорошем районе. – О да. Сэм сжимает зубами заусенец, дергает и выплевывает его. – А вот я нет. Мы умолкаем. У меня в голове проносятся вопросы личного плана, на которые Сэм, не исключено, не пожелает отвечать. Сколько времени ты была привязана колючей проволокой к дереву? Каким образом тебе удалось освободиться? Что ты чувствовала, когда вонзала сверло в сердце Келвину Уитмеру? Но вместо этого я говорю: – Может, нам надо поговорить о Лайзе? – Можно подумать, у нас есть выбор. – Но мы не обязаны этого делать. – Она покончила с собой, – произносит Сэм, – конечно надо. – Как по-вашему, почему она так поступила? – Наверное, больше не могла все это выносить. Я понимаю что Сэм имеет в виду. «Все это» – это чувство вины, кошмары и мучительная тоска. А еще неотвязное, гнетущее ощущение, что я не должна была выжить. Что я просто жалкое, извивающееся на земле насекомое, которого судьба позабыла раздавить. – Значит, ты из-за Лайзы перестала прятаться? Сэм поднимает на меня глаза. – А ты как думаешь? – Думаю, да. Тебя оно потрясло так же сильно, как и меня. Сэм молчит. – Я права? – Может быть, – говорит она. – И ты решила наконец-то со мной повидаться. Потому что тебе было любопытно, какая я. – Ой, да я и так о тебе все знаю, – отвечает Сэм. Она откидывается на спинку дивана, наконец позволяя себе устроиться поудобнее. Потом небрежно закидывает ногу на ногу, кладя левую ступню на правую коленку. Руки освобождаются и ложатся по обеим сторонам от нее на спинку дивана, простираясь, будто крылья. Я тоже раскрываюсь – подаюсь вперед на своем кресле и опускаю руки. – Полагаю, тебя ждет сюрприз. Сэм выгибает бровь. Ее брови прорисованы черным карандашом, и от этого жеста под полоской сажи проглядывает несколько тонких волосков. – Мисс Куинси Карпентер ни с того ни с сего бросает вызов. – Никакой это не вызов. Я просто констатирую факт. У меня много тайн. – Они есть у всех нас, – отвечает Сэм. – Но ты ведь не просто звезда-хозяюшка, какой прикидываешься в своем блоге? – Почему ты решила, что я там кем-то прикидываюсь? – Потому что ты – Последняя Девушка. А с нами все иначе. – Нет, я не Последняя Девушка, – отвечаю я, – и никогда не была ею по-настоящему. Я – это просто я. Нет, я не буду врать, утверждая, что не вспоминаю о случившемся. Вспоминаю. Но не часто. Для меня это осталось в прошлом. Не похоже, чтобы Сэм мне поверила. Теперь уже обе ее нарисованные брови вздернуты. – То есть ты хочешь сказать, что излечилась с помощью целебных кулинарных упражнений? – Они помогают, – отвечаю я. – Тогда докажи. – Доказать? – Ну да, – говорит Сэм, – испеки что-нибудь. – Прямо сейчас? – Именно. Сэм встает, потягивается и поднимает меня со стула. – Покажи мне, какая ты на самом деле. 7 Выпечка – это наука, такая же строгая, как химия или физика. В ней есть свои правила, которым надо неукоснительно следовать. Стоит переложить чего-то одного и недоложить другого, как тебя неминуемо ждет крах. Я нахожу в этом утешение. В окружающем мире, где мужчины тихо крадутся с остро заточенными ножами, царит неуправляемый хаос. А в кондитерском деле нет ничего, кроме стройного порядка. Вот почему существует сайт «Сладости Куинси». Закончив колледж, получив диплом маркетолога и переселившись в Нью-Йорк, я по-прежнему воспринимала себя жертвой. Как и все остальные. Казалось, что выпечка была единственным шансом что-то изменить. Мне хотелось залить свою текучую, аморфную жизнь в человекообразную формочку и выставить максимальную температуру, чтобы в итоге на свет появилось нечто мягкое, упругое и свежее. Пока что все получалось. Пройдя на кухню, я расставляю на столешнице два ряда мисок, отличающихся по размеру в зависимости от их содержимого. В самых больших основные компоненты – холмики муки и сахара, громоздящиеся как снежные сугробы. В средних ингредиенты для склейки: вода, яйца, масло. Самые маленькие несут в себе больше всего силы – там лежат вкусовые добавки: тыквенное пюре, цедра апельсина, корица, клюква. Сэм неуверенно смотрит на продуктовую шеренгу: – Что будешь печь? – Мы будем печь тыквенно-апельсиновый кекс. Я хочу, чтобы Сэм на опыте познала законы кондитерского дела, ощутила чувство безопасности, которое оно приносит. Хочу, чтобы она поняла, как благодаря выпечке мне удалось стать чем-то, кроме той девушки, с воплями убегающей через лес из «Соснового коттеджа». Если она поверит, значит, это, наверное, и правда так. Сэм не двигается с места, смотрит сначала на меня, потом по сторонам. На мой взгляд, кухня, выдержанная в спокойных сине-зеленых тонах, выглядит уютно. На подоконнике стоит ваза с ромашками, на стенах висят кричаще-яркие прихватки. Техника самая современная, но с винтажным дизайном. Сэм оглядывает кухню с едва скрываемым ужасом. У нее вид одичавшей девочки, которую вдруг поместили в лоно цивилизации. – Ты умеешь печь? – спрашиваю я. – Нет, – отвечает Сэм, – разве что в микроволновке. И смеется – резким, хрипловатым смехом. Он заполняет кухню, и он мне нравится. Когда я на кухне одна, меня окружает гробовое молчание. – Поверь мне, это просто, – говорю я. Я ставлю Сэм перед одним рядом мисок, а сама подхожу к другому. Потом постепенно, шаг за шагом, показываю, как соединить масло и сахар; как добавить к ним муку, воду и яйца; как слой за слоем вводить вкусовые добавки. Тесто Сэм месит точно так же, как говорит, – резкими, отрывистыми движениями. Над ее миской взметается столб муки, во все стороны летят хлопья тыквенного пюре. – Э-э-э… Я все правильно делаю? – Почти, – отвечаю я, – только надо чуточку нежнее. – Все мои парни говорили то же самое, – шутит Сэм, но все же прислушивается к моему совету и начинает смешивать компоненты не с такой разрушительной силой. Результат не заставляет себя долго ждать. – О, получается! – Гонку выигрывает медлительный и упорный. Это десятая Заповедь моего блога. |