Онлайн книга «Мои дорогие девочки»
|
– Но почему же ты не ушел? – Верил в семейные клятвы. Я пообещал заботиться о ней в болезни и в здравии и понимал, что она больна, но не осознает этого и не станет обращаться за помощью. Но в этом есть один плюс – я стал хорошим семейным консультантом. Думаю, ты понимаешь, почему я решил заниматься проблемами домашнего насилия? Виктория кивнула и опустила голову. – Жаль, что я плохо думала о тебе. Это непростительно. – Мой жизненный опыт показывает, что люди всегда торопятся с выводами. Честно говоря, я надеялся, что ты не такая. Виктории было неприятно слышать его слова, но она понимала, что заслужила их. – Мало кто знает, – продолжил Оливер, – что мужья, пережившие насилие, встречаются не так уж редко. В действительности, около трети жертв домашнего насилия – мужчины. Разговор глубоко задел его, и он наклонился ближе к Виктории. – Эта тема все еще табу, поэтому люди плохо разбираются в ней. Многие мужчины не хотят признаваться в том, что происходит, потому что чувствуют себя полными идиотами, оказавшимися в нелепой ситуации. Даже полиция не принимает их всерьез. Им никто не помогает. Виктории очень хотелось спрятаться где-нибудь от стыда. Ей казалось, будто Оливер видит ее насквозь и знает, что под внешней образованностью и утонченностью скрывается непробиваемая тупость и целый клубок предрассудков. – Я ничем не лучше других, – пробормотала она. – Мне не следовало слушать Дебс. Нужно было спросить тебя, а не верить информации из вторых рук. Особенно если вспомнить, как ты был добр ко мне. – Не надо винить себя. Теперь ты знаешь правду. Виктория настолько расстроилась, что не могла ничего сказать. Оливер подал знак официанту принести счет и уже сунул руку в карман за монетами, но Виктория настояла, что сама заплатит. К черту семейный бюджет! – Это меньшее, что я могу сейчас для тебя сделать! Они молча шли назад к офису. Виктория винила себя за то, что повела себя глупо и поторопилась осудить Оливера. Дебс действовала из лучших побуждений, но самое плохое уже случилось, и теперь у Оливера есть все основания держаться от Виктории подальше. Она вспоминала, как внимателен он был в тот вечер у себя дома, как защитил ее от Розанны, которая вела себя высокомерно и несла всякую чушь. А еще Оливер приглашал поехать посмотреть на выдр. Теперь он больше никогда не позовет ее. Она сама в этом виновата. Они попрощались у офиса. Виктория знала, что, когда закончатся две ее консультации, Оливер уже уйдет домой. – Мне действительно очень жаль, – сказала она, сознавая, что извинений тут недостаточно. – Не думай об этом, я рад, что все рассказал тебе. Ей хотелось спросить, как она может загладить вину, но решила этого не делать. Она и так причинила ему много бед и теперь должна оставить в покое. После такого ужасного брака Оливеру надо общаться с более умными и тонко чувствующими женщинами. В общем, когда Виктория открыла рот, чтобы что-то сказать, он уже скрылся в кабинете и закрыл за собой дверь. Дома в тот вечер царила странная атмосфера, и Виктория не могла найти себе места. Разговор с Оливером расстроил ее, и ей нужно была успокоиться, но Саломея вела себя отвратительно. – Как твои занятия нетболом? – поинтересовалась Виктория. Дочь нахмурилась и начала выбирать лук из тарелки с тушеными овощами. – Скукота! – Ешь, как следует! – Терпеть не могу лук. – Как Наоми себя сегодня вела? Наоми – самая непослушная девочка в классе, и у Саломеи всегда находилась какая-нибудь история о ней. Но она лишь поморщилась. – Почему ты всегда спрашиваешь про Наоми? «Видимо, девочка устала, – решила Виктория. – Нужно уложить ее спать пораньше». Она поднесла вилку с рисом ко рту и повернулась к Ральфу. – У тебя все готово для экзамена? Последний экзамен состоится на следующей неделе, и сын говорил, что пока все хорошо. – Я спрашиваю, есть ли ручки, карандаши… Ральф с грохотом отодвинул стул и поднялся. – Да. – Куда ты идешь? – встревожившись, поинтересовалась она. Сын оставил половину ужина на тарелке, и Виктории не нравилось выражение его лица: жесткое и отстраненное. – Ухожу. – Ральф, ты почти не бываешь дома, а тебе надо повторять… Он выпрямился и недовольно взглянул на мать: – Я ухожу, это не обсуждается. И я уже сказал, что у меня все под контролем. Ральф направился к двери, и Виктория последовала за ним, хотя понимала, что нужно оставить его в покое. Она чувствовала, что Саломея наблюдает за ними из-за стола. – Стой! – воскликнула Виктория, перегораживая ему дорогу в холле. – Мне все это надоело. Ты никуда не пойдешь. Ральф повернулся и так холодно посмотрел на мать, что она опешила. Разве он не видит, что она расстроена после сегодняшнего трудного дня и напряжена, как сжатая пружина? Ей сейчас нужно лишь, чтобы ее обняли. – Мама, ты ведешь себя… Виктория приблизилась к сыну. – Не нужно говорить мне, как я себя веду! Ральф свернул в гостиную, и она направилась за ним. Виктория не отдавала себе отчета в своих действиях, и, даже если бы захотела, снизить напряжение уже не получилось бы. – Прекрати орать, – произнес Ральф с надменным видом. – Хочешь поругаться со мной? У тебя начинается истерика! Виктория заметила, что он закрыл дверь, чтобы Саломея не слышала их, и это разозлило ее еще больше. – Куда, черт возьми, ты постоянно ходишь? – крикнула она, уперев руки в бока и сверля его взглядом. – Я до смерти устала от твоих секретов. Мне давным-давно нужно было остановить тебя. Ральф пригладил рукой волосы. – Тебе лучше не знать. – Почему? – Я хожу к Мэдди. Сердце Виктории сжалось. – К какой Мэдди? – спросила она, хотя уже знала ответ. – К Мэдди Барклай. Снова это имя. Розовые губы в винном баре. Казалось, что сейчас сын так далеко, будто стоит на противоположном конце огромного поля. Почувствовав, что ноги не держат ее, Виктория села на диван. – Я часто вижу Мэдди. По вечерам я хожу к ней домой. Она посмотрела на сына. Он стоял, шевеля губами, и его поза уже не была враждебной. Но произнесенные слова еще больше отдалили его и напугали Викторию. – Я нашел ее рабочий телефон и позвонил после похорон. Хотел поговорить. Виктория поджала ноги и сложила руки на груди. |