Книга Тайны Полюса, страница 43 – Кристель Дабо

Офелия невпопад отвечала на приветствия, пожимала руки женщинам и обнимала мужчин, отвечала одним на вопросы, заданные другими, и путала имена. Встреча с родней, после всего пережитого, казалась ей каким-то странным возвратом в прошлое.

– Сестричка моя дорогая, как же я по тебе соскучилась! – вскричала Агата, так крепко прижав к себе Офелию, что ее белокурые волосы защекотали девушке нос. – Дня не проходило, чтобы я не подумала: какая жалость, что я не здесь, на Полюсе, вместе с тобой!

– Ну… да…

– Роскошные наряды, непрерывные балы, светские знакомства – я же просто создана для такой жизни! Вот только очень уж здесь холодно…

Офелия подумала: интересно, что сказала бы Агата, если бы прилетела на Полюс среди зимы?

– А где мой крестный? – встревожилась Офелия. – Неужели он не прилетел с вами?

– Ох, у меня к тебе столько вопросов! – воскликнула Агата, не слушая ее. – Как ты думаешь, это платье подойдет для танцев? Я, конечно, привезла с собой и другие, но за последние недели меня так разнесло… А скоро ли мы увидим придворных? Я надеюсь, Двор расположен здесь?

– Нет, моя милая. Здесь всего лишь курорт.

Это сказала Беренильда своим журчащим голосом, спускаясь по ступенькам вагона. Несмотря на беременность, она выглядела настолько же грациозной и легкой, насколько громоздким и тяжелым был ее багаж.

– Знакомство с вами – для меня большая честь, – проворковала она, обращая к родителям Офелии самую сияющую из своих улыбок. – Я тетушка Торна.

– Я еще не видела ни вашего племянника, ни ваших владений, – процедила сквозь зубы мать Офелии.

Она как будто нарочно стремилась выглядеть перед светлой и нежной красотой Беренильды еще более дородной и бесцеремонной, чем обычно.

– Наш Дух Семьи нуждается в услугах Торна в своей столице, мадам Софи. Разумеется, ваш будущий зять скоро приедет сюда, чтобы приветствовать вас, как полагается. А пока я, с вашего позволения, буду его представительницей.

– Какая вы красивая и какая элегантная! – воскликнула Агата.

Стоило ей увидеть Беренильду, как она начисто забыла о сестре.

– Да и я нахожу вас совершенно очаровательной, дитя мое, – ответила та, коснувшись пальцем ее щеки. – Но у вас холодная кожа, неужели вы замерзли?

– Как на леднике, мадам.

– Уже поздно, – продолжала Беренильда, взглянув на вокзальные часы. – Ваши чемоданы все тут? Прекрасно, я прикажу, чтобы их доставили вместе с моими. А теперь едем в отель. Там будет удобнее разговаривать.

– Наша малышка Офелия не могла найти на Полюсе лучшей родственницы, чем вы, – умильно заметила Докладчица. – Надеюсь, она не уронила честь обеих наших семей?

– Конечно нет! – ответила тетушка Розелина вместо Беренильды.

Офелия в этом сильно сомневалась. Со времени ее приезда на Полюс между ней и Беренильдой произошло столько размолвок, что трудно было понять, как та относится к ней. И кроме того, она помнила о непонятной тоске, овладевшей Беренильдой с момента их спешного отъезда. Не была ли Офелия невольной виновницей этого уныния?

Девушка смотрела вслед родственникам, с веселым гомоном поспешавшим за Беренильдой. Ее не покидало странное чувство, что между ними и ею пролегла пропасть, что они живут в разных реальностях. Так где же ее настоящее место?

– Они могут болтать всё что угодно, но я-то вижу, что ты изменилась.

У Офелии заколотилось сердце. Она оглянулась, ища глазами того, кто это сказал. И обнаружила его позади себя, чуть поодаль, на перроне, в низко надвинутой фуражке, с седыми усами, которые развевались на ветру, как пара белых знамен. Офелия стремглав кинулась к крестному в объятия.

– Черт подери, да ты меня чуть не свалила, девочка!

– А я-то уж подумала, что вы не приехали. Как же я вам рада!

И это было самое малое, что она могла сказать. Едва Офелия почуяла запах древних манускриптов, въевшийся в шерстяную фуфайку архивариуса, едва она заслышала этот добрый, ворчливый голос, как у нее защипало в глазах, и пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы не разреветься по-детски, во весь голос. Он был прав: она очень изменилась. Его тяжелая рука в перчатке ласково гладила ее спутанные волосы.

– Ну, что скажешь о Полюсе? – прошептал старик. – Неужели он так страшен, как я думал?

– Да, – всхлипнула девушка, пытаясь улыбнуться. – Он страшен.

Она с сожалением оторвалась от него, водворила на место очки, съехавшие при объятии, и озадаченно заморгала, обнаружив во взгляде двоюродного деда некоторое смущение.

– Что с вами, крестный?

– У меня тоже есть для тебя скверная новость, девочка.

Вокзал Опалового побережья располагался на вершине холма, и спуститься в город можно было только на фуникулере. Офелия и ее крестный уселись в одну из двухместных кабинок и остались наедине в этой люльке, висевшей над пустотой.

Как только кабинка начинала движение, из нее открывался великолепный обзор. С высоты было видно, что Опаловое побережье расположено на стыке двух стен: одна защищала город от леса, вторая отгораживала его от бездонной пропасти, так что пробраться дальше, на юг ковчега, было невозможно. Курортный городок находился одновременно на краю леса, моря и неба.

Облокотившись на бортик кабины, Офелия с удовольствием погружалась в реальность, которой так долго была лишена в мире иллюзий. Головокружительная высота, завывание ветра в кабелях фуникулера, сладкие и солоноватые запахи елей, морской пены и скал, прихотливая игра красок на необозримом морском просторе… Кругом – никакой подделки, никакого обмана зрения.

И Офелия насладилась бы всем этим сполна, если бы ее не одолевали новые заботы.

– Не могу поверить, что мой музей закрыт!

И девушка обернулась к старому архивариусу, который печально смотрел на нее со скамейки напротив.

– Но почему же, почему?! – гневно воскликнула она.

– Инвентаризация, так мне сказали. И то же самое написано на объявлении снаружи, его повесили сразу после того, как ты покинула Аниму.

– Нет, я хочу знать настоящую причину. Музейные фонды не менялись десятилетиями: раздобыть артефакты древнего мира стало практически невозможно… Да и кто будет проводить эту инвентаризацию? – нахмурилась Офелия. – У меня даже заместителя там нет.

Старик молча сложил руки на толстом животе; его золотистые глаза многозначительно смотрели на крестницу.

– Все ясно, – поняла она. – Это Настоятельницы! Мало им было отослать меня с Анимы! Музей принадлежит всему ковчегу, и Настоятельницы не имеют никакого права им распоряжаться. Ну за что они так ополчились на меня?!

– За то, что ты – из породы ревнителей ^[11].