Онлайн книга «Тихий центр»
|
Но он не мог прекратить, он бы умер, если бы прекратил. И Оля, сгибаясь под его тяжестью, хрустела тонкими косточками, только тоже ничего не могла поделать. — Позвать Вадима? — тихо спросила Алия откуда-то совсем из другой галактики. Оля с трудом понимала, что делать, но точно знала, что Вадиму видеть все происходящее ни к чему, поэтому покачала головой. Алия по-своему поняла этот жест. — Так! — громко крикнула она, хлопая в ладоши. — Кто-то вызвал милицию! Ау нас тут траву курят! Все срочно собираемся и уходим! Срочно! Вампиры заныли, ругая неизвестного предателя, но довольно быстро покинули место преступления. На мгновение забежала только Настя Первая, растрепанная, помятая, но в ковбойской шляпе. — А куда ушел продюсер? — спросила она у одинокой целующейся парочки. Парочка не ответила, Настя оскорбилась и убежала. — Отвали! — сказала Оля и оттолкнула Игоря. — Ты пьяный, от тебя воняет! Отвали! — Ах, я пьяный? — улыбнулся Игорь, дрожа губой. — А почему я пьяный? — Потому, что нажирался со своей вонючей тещей! — А почему я нажирался со своей вонючей тещей? — Отпусти меня! Слышишь? — Не отпущу! — прохрипел Игорь в ее маленькое ушко. — Не отпущу я тебя, поняла? Я тебя трахну сейчас, а потом задушу, загрызу, сожру по кусочкам, не оставлю и следа! Потому что ты сучка! Сучка! — Отвали! Оля ударила его изо всех сил, но только больше разозлила. Он прижал ее к серой стенке, и так выел одним поцелуем из нее весь воздух, что был момент кратковременной смерти. Потом Оля вдохнула, расплакалась и сама начала целовать его табачные губы, и ломаться под его весом. Сколько так продолжалось, никто не знает, но откуда-то из прошлого вынырнул флешбэк — восточная женщина Алия с ее правдой: — Игорь стал злой, он без Тани не выживет… А Игорь сейчас был злой, и Оле было страшно. — Иди к своей Тане! — сказала Оля. — Иди к ней, скотина! Уходи! Не трогай меня больше! Ненавижу тебя! Игоря сейчас не смог бы остановить локомотив. Взвод американских солдат-миротворцев не смог бы остановить его сейчас на пути к пожиранию Оли. Но Таня его остановила. — Что? — спросил Игорь, ошалело блестя глазами. — Что ты сказала? — Иди к своей Тане! — Что ты несешь, дура? — Уходи! Уходи, я сейчас закричу! Мой муж за стеной, дома! Слышишь? Игорь отпустил негодяйку, отпустил, как будто оторвал собственные руки. Каждый его миллиметр шипел под Олиными сладкими соками, каждое его волоконце напряглось и рвалось обратно, к ее теплой коже. Отпустил. Недоумение и ненависть. И сводящая с ума боль отравленного Олей тела. — Если я тебя еще раз увижу, — сказал Игорь, отступая тяжелыми шагами, согнувшись в три погибели, — если я тебя еще раз увижу, я тебя убью, слышишь? Оля плакала, сидя в каменном углу, плакала и дрожала, как цуцик. Мир только что рассыпался, как паззл из миллиона элементов. — Уходи-и-и-и!!! Она ворвалась домой и упала к Вадиму на плечо. Тот испугался, начал трясти свою глупую, пьяную Олю. — Обидели тебя? Кто? Скажи! — Давай уедем отсюда! Пожалуйста! Очень тебя прошу, Вадюша! Любимый! Давай уедем отсюда! И Вадим понял, откуда «отсюда» она хочет уехать. Но правда была слишком печальна, поэтому он срочно начал претворять в жизнь другую трактовку идеи. И уже через час и Оля, и Вадим, и компаньон с подругой тусили в ночном клубе, где немногочисленная гламурная общественность цивилизованно отмечала Хэллоуин. Вадим не танцевал, поскольку не умел и не любил. Зато компаньон зажигал за троих, с удовольствием раскручивая под Шакиру красивую экзальтированную супругу московского товарища. * * * Алешенька был в ужасе, когда его привели в комнату, затянутую черным. — Не бойся! — строго сказала ему Настя Вторая. — Это съемочный павильон! Сейчас тебя будут снимать для клипа! — А это не больно? — Это приятно! — А я боюсь! Мама! — Что? — откликнулась Лилия Степановна, такая же перепуганная выходом в свет. — Что, детка? — Все нормально, Лилия Степановна! — улыбнулась Настя. — Просто он переживает, что будет больно! — А что? Будет больно? — теперь уже и старушка напряглась. — Да не будет больно! Приятно будет! Потом Алешеньке действительно было приятно, когда молодая девушка-гример трогала нежными пальчиками его лицо, а ее грудь колыхалась все время где-то в районе его носа. Настя Вторая активно беседовала с продюсером. Музыканты рассматривали люминесцентных котов. Все так чудесно! — Крутые глюки! — радовались музыканты. — Это ты сам рисовал? — Да! — вертелся Алешенька, стараясь и с музыкантами подружиться, и грудь гримерши из поля зрения не упустить. — Сам! Правда, мама? — Ой, сам! Он с детства хорошо рисует! Если б больше денег было, я б ему давно мольберт купила, он просит! — Мама! Посмотри, какая она красивая! Она мне нравится! Девушка-гримерша смеялась, мама улыбалась, музыканты ржали — все радовались Алешеньке. Так славно! У Насти Второй зазвонил телефон. Она прижала трубку ухом, в котором было двадцать два колечка, листая в это время блокнот. — Настька? Привет! Это Настька! — Ну? — А ты где? — Где надо! — А че, Алешенька с тобой, да? — Ну, со мной… — Настька! Дело есть! — голос Насти Первой стал глуше, как будто она нырнула вместе с телефоном в подземелье. — Мне надо срочно с Алешенькой расписаться! Можешь ему как-то ну… хитро сказать? Чтобы он до пятницы дозрел? В пятницу надо! Еще два месяца рассматривать будут. Сначала Настя Вторая подумала, что у нее плохо со слухом, что колечки мешают нормальному сцеплению трубки с ухом. — Чего-чего? — Ну, короче, тут такая история! Я залетела… Ну, долго объяснять, короче! Сережа, бармен, советует выйти замуж за Алешеньку, пока не видно, а потом развестись и половину квартиры у него отсудить, как матери с ребенком! Они ж там не будут разбираться, чей ребенок, правильно? Как идея? Бредовенько, конечно, но прикольно же! Настя Вторая набрала побольше воздуха в цыплячью грудку и сказала спасибо Богу за то, что Настя Первая сейчас далеко — иначе сейчас бы произошло некрасивое убийство. Точно. Никто бы не смог остановить Настю Вторую. — Вы с ним в последнее время все время шепчетесь, он тебе поверит, а то мне самой ему предложение делать глупо как-то, согласись! А ты ему скажи, что, мол, я хочу за него замуж, причину какую-то можно придумать. Он тогда Степановне начнет втирать, а та к пятнице уже привыкнет! И мне хорошо, и им разнообразие! Поможешь? |