Онлайн книга «Тихий центр»
|
— Привет! — С наступающим Новым годом! — Спасибо! Мама приготовила селедку под шубой! — Это здорово! А что ты делал? — Смотрел в окно! — Не хочешь прогуляться? — Как это? — Ну, по улице погулять! Погода классная, сходим на площадь, елку посмотрим! — Ой, хорошо! Я сейчас у мамы спрошу! — Скажи, что я не отойду от тебя, все время буду рядом, Скажи, что я оставлю номер своего мобильного. Скажи, что я тебя через час уже верну! — Хорошо, скажу! А ты в шапке? — Ты боишься, что у меня голова без волос замерзнет? — Да! — Я уже не лысая! У меня теперь красные волосы! Хочешь посмотреть? — Хочу! — Ну, давай быстро тогда! Я возле подъезда жду! — Да ты чего? — возмущалась Настя Первая, сердито стуча ноготком по сигарете. — Я люблю это чмо? Да мне плохо, когда я его вижу! — А на фига тогда замуж? — Ну, как же! Квартирный вопрос! — Господи, но разве можно из-за квартиры связывать свою жизнь с таким? Ладно бы, хоть здоровый был! — Тебе хорошо, тебе самой выживать не надо. За тебя все проблемы муж решает. А у нас такого, как твой Вадим, хрена с два найдешь! Вот и приходится девушке крутиться! Оля кивнула. Пожалуй, так и есть. Ей повезло. Ну, заслуженно повезло, конечно. Она и красивее, и вообще… Хотя эта Настя заслуживает уважения, да. — Ай, не говори! Сама ночами не сплю! Но парень мой, бармен, говорит, что важно выйти замуж, а потом он подключится, и сам все сделает, у него знакомый юрист есть. — А что Лилия Степановна? Она не против? — Так мы ж беременные! Как она может быть против? Бац, и Оля поняла, что провинциальная девочка одним махом обошла ее на повороте и поднялась на недостижимую высоту. Никогда Оле не стать такой, как она, никогда. Только стоять сейчас, криво улыбаясь и уменьшаясь в глазах более молодой и совершенной хищницы. Какое счастье, что у них разные цели… — Беременные? В смысле? — В смысле два месяца беременности. — А… от кого? — Ну, не от Алешеньки уж точно! Но они-то думают, что от него! — С ума сойти, что делается… Настя Первая была горда собой. А Оля курила, молчала и слышала, как Космос шлет ей сигнал прямо в висок — ты стареешь, милая! Прости, но смысла возиться с тобой я не вижу. И циничный смайлик… Тут телефон засигналил: «Вадим». Олю такое вмешательство порадовало — можно было немножко компенсировать Настину первородную наглость изящным обсуждением нюансов съемочного процесса. — Алло! Говори быстрее! Ты по съемкам? — Да. — Выходить уже? Я готова. — Нет. — Вадим, какого черта? Ты на часы смотрел? Мы ни фига в ресторан не успеем! — Успеем в ресторан… Оля, не будет съемок. — В смысле… — Не будет сегодня… — А… когда? — Оля чуть сознания от горя не лишилась. — Оля, я не знаю… Может, и никогда… Он что-то еще хотел сказать, пожаловаться, поругаться, но Оля не собиралась слушать. Сбросила звонок. Это была катастрофа! Катастрофа мегаразмеров. Ведь рядом-то сидела Настя Первая, и ее чуткое ухо уже все уловило, все донесло. Настя Первая немножко улыбалась. — Ну, ладно, пойду, — сказала она. Более шумного места, чем предновогодний Парк развлечений, на свете нет. Таня нашла участок между чужим локтем и чужим подносом, разложила там свои бумазейки и пыталась как-то… сосредоточиться, что ли… Все-таки процесс написания требует хоть какой-то концентрации! «Да, это не самое дешевое удовольствие — элитная стоматологическая клиника. Абсолютно очевидно, что можно найти уголок попроще, а то и вовсе пойти в поликлинику и там провести часть жизни в очереди и в прослушивании рева бормашины». Не пишется. Усилием воли буквы складываются в слова, слова усилием воли — в предложения. Механический процесс такой же утомительный, как работа по сортировке корнеплодов. Еще Таня подумала, что надо было бы отправить маму к стоматологу. Для этого надо, чтобы мама была хоть недолго трезвой… То есть шансов попасть к стоматологу почти нет. Эрик и Тристан орали громче всех, прыгали дальше всех, радовались больше всех. Принесли мороженое — многоэтажное, с шоколадной крышей. Мальчики рванули к мороженому. Какая тут статья? Таня смотрела на них и грустила. — О чем ты думаешь? — поинтересовался Тристан-по-брови-в-шоколаде. — Я? — Таня удивилась такому вопросу. А действительно, о чем? — Да о разном. О маме… О муже… Еще я думаю об одном человеке, которого потеряла. Мальчики разволновались: — В лесу? — Он был маленький? Как букашечка? — Нет, — Таня даже улыбнулась, — он был большой. Просто он уехал, и… Все… — Надо было записать адрес! Мама написала наш адрес на куртках, теперь мы не потеряемся! А вот это уже было неприятно с точки зрения воспоминаний. — Вероятно, он не хотел, чтобы я знала его адрес. Иначе зачем ему уезжать, не попрощавшись? Понимаете, он даже не сказал «до свидания». — А он потом нашелся? — Нашелся, но… Он теперь не мой… — А ты скажи, что ты первая его увидела, и отбери! Оля плакала. Ревела во весь голос. Ей было невыносимо обидно. Так обидно, так плохо! Как же так? Как же так, что не будет съемок? Да еще и эта… с первого этажа… она была свидетелем позора… Господи, как же жить после этого? Невозможно! Алешенька мячиком выскочил из дому, успел два раза упасть, три раза поскользнуться, но добежал, и обнял, и начал целоваться с Настей Второй. Взволнованная Лилия Степановна подсматривала в окошко. — Я так рад! Я скучал! — И я скучала! — Не уходи больше никогда! — Нууу… Ладно, разберемся… Настя Вторая смотрела на своего неказистого приятеля, и сердце ее болело от нежности. Она реально соскучилась, реально. И ей страшно не хватало Алешеньки. А казалось бы — с чего? Что такого в этом человеке-ребенке? Ну вот что-то такое… светлое… — Идем тусоваться? — Что делать? — Тусоваться! Тусинг! Новогодние приключения! — Я хочу посмотреть на елку и троллейбусы! — Будет тебе елка! И троллейбусы будут! Руку давай, горе мое! Сейчас начнешь снова падать! |