Онлайн книга «Тихий центр»
|
Бармен ответил гордым взмахом челки: — В общем, я пока отцом становиться не собираюсь. Так что… обойдусь без квартиры… Пока. И двинулся к выходу. Но не на дурочку напал. — Эй! — Настя бросилась следом. — Эй! Подожди! Бармен неохотно тормознул. — Испугался, да? — Что ты орешь? Люди смотрят! — Да никто не смотрит! Испугааался пацан… Настя Первая противно засмеялась, затянулась, выдохнула ему в морду. — Испугаался… Так я не беременная! — Чего? Мальчик очень озадачился. — В смысле — не беременная? — А без смысла! Я тебя, сикуна, проверить хотела. Ну, и для дела так лучше было! Чтоб быстрее на свадьбу согласились! Проверила, называется… Настя Первая искренне презирала сейчас козла. И немножко боялась, что свалит, а ей потом придется одной допутывать историю с квартирой. Она, конечно, справится, но с помощником, даже стремным, все равно полегче. Вышли на улицу. Настя была такая прекрасная в свете фонаря. Такая ядовитая. Бармен мялся. — Короче, я не понял… Ты ж там про какие-то токсикозы рассказывала, анализы… — Это потому, что я актриса хорошая! Развела вас всех. Я вот думаю после техникума на актрису поступать! Стану звездой, и хрена с два тебя ко мне телохранители подпустят! — Погоди, не трещи… Так ты беременная или нет? Скажи мне честно, слышишь? Чест-но! Умеешь говорить честно? Мальчик взял ее за локти, склонился, посмотрел в глаза. Настя Первая улыбалась, кокетливо и саркастично хихикала. Помучайся, скот! — Честно? Хорошо, я скажу честно! Честно-пречестно! Пречестно-пречестно-пречестно! Бармен изнемогал. — Честно? — Твою мать… — Честно? Э-э-э… Если честно, то я… А может, не говорить правду? — Честно? — Настя!!! — Честно? Не беременна! Мальчик отпустил. Нервно затянулся. Падали снежинки, горела-переливалась уличная елка. — Ты… ты — коза! Ты в курсе? — Ага! А ты — козел! — Тебе надо бы по голове хорошенько настучать! — Ой, стою-боюсь! Было так хорошо. — Короче, мне надо на работу, я пошел. — Давай, топай! — Ну ты и проходимка… Короче, завтра утром созвонимся. Он пошел. Ну, и пошел он! Настя не смотрела ему вслед. Хотя… — Эй! Мальчик обернулся на ходу. — Че? — Ты меня любишь? — Ну, я ж говорил! — Еще раз скажи! — Люблю, блин! — Просто так спросила! Вечером Таня долго сидела в своей разгромленной комнате, слушала мамин храп, раскачивалась. Чапа обнюхивала осиротевшие углы. Раньше здесь кучкой были свалены Игоревы журналы, железки. Пусто. И надо было сходить к Светлане Марковне, но страшно. Разговорились, теперь нужно будет общаться с ней на этом новом уровне предельной откровенности, а для этого надо хотя бы выспаться… Нету сил… — Чапа, как ты? Чапа не ответила. Но ей было не плохо, это уж точно. Чапа поела, несколько раз успешно присела на драный коврик в Таниной темнице. В общем, Чапе было гораздо лучше, чем самой Тане. Десять минут назад Таня мыла лестничную клетку, убирая следы маминой экспрессии. По мусору, прилипшему к соседским дверям, опознала преступницу. За мамой следовало убрать. И вообще такое следовало убрать — Таня же и сама в этом живет, в этих запахах! С другой стороны — Игорь и Оля. Они там, за загаженной дверью. Мыть эту дверь? О, нет. Вся Танина кротость за последние десять лет, собранная в одном месте в одно время, не могла бы быть выше того барьера, который сейчас между Таней и Игорем. Нет уж. Эту дверь Таня мыть не будет. Помоев не добавит, но и мыть не будет. — Что ты думаешь, Чапа, про предложение Вадима? Мне, конечно, не надо к нему переезжать? Это как-то… да? Чапа опять не ответила. Значит, опасения подтверждаются. — Я тебе открою страшную тайну — только никому, ладно? Я хотела бы… Мне тоже не очень радостно здесь, в этой комнате оставаться. Но переехать еще страшнее. Когда-то давно — это Таня Чапе не рассказала, постеснялась — когда-то давно Таня уже была виновата в одном переезде. Много лет назад была история, о которой знали только она и Вадим. Когда вечером они столкнулись на площадке, и Вадим вдруг Таню поцеловал. Как это произошло? Как люди, которые ни разу за всю жизнь не вели светских бесед, ограничиваясь кивками при встрече и техническими междометиями, могли так же бессловесно слиться в поцелуе? Как, если она была еще школьницей, а он — уже взрослым? Таня старательно убивала любое воспоминание о том позорном, хоть и прекрасном вечере… А сейчас все и всплыло. Не исключено, что Вадим тогда был просто пьян. Не исключено. Таня не разбиралась в нюансах. Может быть, он был огорчен, устал. Или был чем-то вдохновлен. Важно, что потом он Таню избегал, а спустя какое-то время вообще уехал. В другой город, в другую страну. А Таня это все расшифровала как бегство, как спасение. От Тани. Она после того поцелуя успела увидеть сто тысяч сладчайших снов о Вадиме. Она перецеловала его глаза и губы во сне миллион раз. Она писала на листках его имя всевозможными цветами и шрифтами. Она изнывала у окна, ожидая его появления. Она любила его до беспамятства. Но он уехал, ничего не сказав, не попрощавшись. — Чапа, — Таня закрыла глаза и снова на секунду увидела сладко-мучительный девичий сон. — Я хочу к нему. Но я не могу к нему. Он оставил меня тогда. Он не лучше Игоря. — Куда мы идем? — На стоянку такси. — Зачем? — Поедем в магазин, потом — в клуб. — Зачем? — Затем! Оля обернулась — глупый! Зачем ходят по магазинам? Неандерталец драгоценный! Дикарь! Тарзан! Джордж из джунглей! Маугли! — Сейчас зайдем в магазин, купим тебе одежду! — А я что — голый? — Нет, ты плохо одетый. — И во что ты меня хочешь хорошо одеть? — Тебе стиль вампира подойдет. Черный гольф, кожаные брюки… — Второй ряд зубов… — Дурачок! — Еще какой! Оля махнула ручкой, такси не остановилось. Безумцы! Никому не хочется денег заработать! В Москве бы из пятого ряда перестроились! |