Онлайн книга «Тихий центр»
|
— Настя! — Блин, Алешенька! Обнялись. Было клево. — Ну, рассказывай! — Ты рассказывай! — Ну, что рассказывать? Я решила снова переехать к вам! — Ой, Настя! Настя! Алешенька начал целоваться, скакать. — Все, успокойся, успокойся! — А вот смотри, что я нарисовал! — Алешенька засыпал Настю котами. — Смотри! Это — кот профессор! Это — кот думает! Это — кот, который влюбился. Настя Вторая в который раз подумала о том, что котов надо пристраивать. Хорошие коты пропадают! Обязательно заняться! — Слушай, Алешенька! У меня тут знакомый режиссер из Москвы кино снимает! Ну, как кино… Сериал… Фигня, конечно, просто тут дешевле… так вот он спрашивал для одной эпизодической роли актера с каким-нибудь физическим уродством. — А что такое физическое уродство? — Ну, это когда какое-то уродство на теле. На руке или на ноге. Или в целом. — А что такое уродство? — Ну… Настя задумалась, как бы это подоступнее объяснить доброму мальчику такую простую, но горькую вещь. Увидела свое отражение в темном окне. — Уродство — это мы с тобой. — Мы с тобой? — Да, мы с тобой уроды. Когда не такие. Когда всех это, ну, удивляет или возмущает. Но тебе самому по фигу. Ты знаешь, что ты хороший человек. — Ух ты! — Алешенька страшно обрадовался. — Мама! Мама! — Тише! — Настя едва успела прикрыть ладонью орущий Алешенькин рот, не хватало еще поделиться таким счастьем с Лилией Степановной. — Тише! Алешенька, пользуясь случаем, зацеловал Настину руку, потом помчался в мамину комнату за книгой, потом вернулся и с ходу, воодушевленный, начал декламировать: — Анна Ахматова! «Есть в близости людей заветная черта, ее не перейти влюбленности и страсти!» Настя засмеялась, замахала руками — хватит! Только этой Ахматовой еще не хватало! Села на пол у дивана, на старенький вытертый коврик. — Иди сюда, Лешка! — Иду! Алешенька охотно шлепнулся рядом, глазки светятся. — Лешка? Я приняла решение! — Ура! А какое? — Ты сначала послушай, а потом ори «ура»! — Хорошо! — Так вот. Настя посмотрела вокруг, на обшарпанные обои, на убогонькие полочки, на старинный художественный хлам. — А какое решение? — Так вот! Я приняла решение… ну, короче… Опекать тебя… Быть рядом все время, понимаешь? Что бы не случилось! Всю жизнь, до самой смерти! Понимаешь? — Да! Настя Вторая улыбнулась. Хорошо, если понял. И если не понял, все равно хорошо. Главное, ей самой теперь все понятно. Игорь и Оля уснули в ванне. Проснулись оттого, что как-то уж больно странно журчит. Оказалось, водица из крана, сдвинутого сонной ногой Игоря, славно льет прямо на пол. И, судя по кругам, давно. — Игорь! Игорь! Потоп! Блин, у меня все вещи на полу лежат! Я же просила тебя забить гвозди в стену, хоть так развесить! — Давай скорее, белье на пол! — Зачем? — Затем, чтобы воду собирало! Воду собирать! Бегом! Оля хотела обидеться, но Игорь так рванул собирать воду, не одевшись, не обтершись, с диким выражением лица. В общем, выбралась и она. Начала осторожно гонять ковриком цунами из одного угла ванной в другой. — Да чего ты делаешь? — орал Игорь. — Собирай в тряпку и в ванну выкручивай! — Как я ее соберу? Она же жидкая! — Собирай, говорю! Вода тонким слоем сверкала и в гостиной-спальне. Коробки из-под пиццы задумчиво покачивались на мели. Игорь промчался в комнату, нашел свои джинсы, выволок из кармана абсолютно мокрый телефон, тут же отбросил в сторону. — Все ценное на диван! — рявкнул, натягивая мокрое. — Побегу за помощью! — Игорь, стой! А я как же? И Оля осталась стоять посреди разрухи, с тряпкой, голая и пенная, как Прекрасная Уборщица кисти Рафаэля. Игорь, запахиваясь на ходу, слетел вниз. Надо было сначала с соседями разобраться. А потом думать, как жить. В квартире № 3, естественно, никого не было. Игорь стучал еще и еще, а потом уперся лбом в дверь и так стоял пару минут, соображая, каким должен быть следующий шаг. Звонить. Кому? С какого телефона? С Олиного? Олин телефон плавает сейчас на полу. Тогда с какого? С телефона, который имеется в квартире его бывшей жены? Отказать. Можно к Митьке. Так, хорошо, позвонить можно от Митьки из четвертой квартиры. Позвонить куда? В ЖЭС? В такое время суток? Не пойдет. Тогда куда? Митя открыл, странный, мутный. Хотя, почему странный? Ночь. — Митя! Того… Мы вас затопили, да? — Что? — Митя посмотрел черными зрачками. — Что вы нас? — Залили! Затопили! Надо что-то делать, да? Что вы обычно делаете, если херня какая-нить? — Мы? — Митя силился понять ситуацию. Игорь даже кулаком в стенку стукнул… Да что ж такое? Что ж такое-то? — А ты кто? — подумав, спросил Митя. — Ты курить будешь? * * * Утро в подъезде выдалось бурное. Лилия Степановна, Настя Первая и Алешенька вытащили на улицу промокшие стулья и ковры — там хоть и морозно, но ведь солнечно. Теперь всем миром спасали квартиру Светланы Марковны. Ей досталось больше других. Древние обои отстали от стен и волнами стекли на пол. Потолок превратился в перевернутую лужу. Да все пыльное пространство замокло, почернело и залилось густыми запахами сырой старости. Посреди этого всего у зеркала сидела тихая Светлана Марковна и с ужасом смотрела в отражение. Там теперь была не она одна, такая несчастная и привычная. Там теперь еще суетились чужие люди, бегали, растаскивали мебель. Там еще была соседка Алия. Она ворковала, напевала, пританцовывала, улыбалась и мастерила на голове Светланы Марковны причудливый сноп из яркой шали. — Ах, как вам красный идет! Вы просто красавица, Светлана Марковна! Весну будем обязательно встречать в красном! — К весне я умру! — на всякий случай мрачно напомнила Светлана Марковна. — Вот когда умрете — тогда и говорите! А пока живете — живите! Таня тоже мелькала где-то рядом. Она с опаской посматривала в сторону конструкции Светлана Марковна — Алия, ожидая в любую секунду активного протеста первой. Таня не могла представить, чтобы Светлана Марковна вот так спокойно допустила в свою квартиру и к себе самой столько посторонних. Вот еще чуть-чуть, и будет истерика, скандал, слезы начнутся, придется просить всех уйти, укладывать Светлану Марковну… Куда? Постель мокрая, все мокрое… Но куда-то надо уложить, успокоить… Сейчас начнется. Обязательно начнется. |