Онлайн книга «Выживания не гарантирую»
|
Дрозд. Маленькая певчая птичка. Вредитель садов. Типичный диверсант. И, судя по тому, что уцелел, – высочайшего класса. Однако и это не главное. Главное – это, конечно, известие о предательстве внутри «Факела». О том, чего в принципе быть не может. И что же тогда? Дрозд блефует? Или кому-то удалось обмануть систему контроля? В любом случае… так… Он еще раз внимательно прочел текст, будто пытаясь отыскать в нем пропущенные слова. В любом случае придется начинать внутреннее расследование, а значит – ставить в известность Гуго Захтлебена, шефа безопасности… Проклятая паранойя. Осведомителем мог быть и Гуго! Да, теперь, пока не выяснится все и до конца, под подозрением окажутся все. Нойман побарабанил пальцами по листку. Это тоже могло быть частью дьявольского расчета Донована. Те, кому надо, знают: Нойман сверх меры подозрителен. При этом осведомлен о своей слабости и умеет держать себя в руках. Но эффективность работы, разумеется, падает… Значит – ждать вскоре чего-то неожиданного, требующего быстрой реакции и нетривиального мышления. Так? Может быть… Он нажал кнопку и велел секретарю вызвать Захтлебена. Пока тот шел – по коридору до лестницы или лифта, два этажа вверх, снова по коридору… – Нойман достал из картотеки рабочую карточку агента «Ортвин» и бегло просмотрел. В рабочих карточках, разумеется, не указывалось ни настоящего имени, ни должности агента. Просто: «Офицер ВВС США, наземный состав. Приоритет – 5. Достоверность – 5. Дата вербовки: январь 1942. (Ого, подумал Нойман.) Направление работы – Юго-запад. Профиль: калиф, башмак, дождь, Сатурн, вензель, тесто. (Для посвященного такое перечисление символов означало довольно многое: в частности, что агент работает исключительно за деньги, достаточно компетентен в технологии сбора и передачи информации, крайне осторожен, при аресте вряд ли будет оказывать сопротивление либо пытаться покончить с собой…) Вербовщик, куратор: Эрвин Штурмфогель». Интересно, подумал Нойман. Штурмфогель не был специалистом-вербовщиком; впрочем, как всякий оперативник, он имел собственную агентуру. И, насколько Нойман знал, еще ни один агент Штурмфогеля не «сгорел». Это вызывало сдержанную зависть коллег. – Что случилось, Зигги? – в кабинет вошел шеф безопасности. Гуго, «рыцарь Гуго», на рыцаря походил меньше всего: скорее, на доброго деревенского коновала. Плешь, нос уточкой, огромные мешки под глазами. Из-за короткой шеи, вздернутых плеч и несколько искривленного позвоночника все его пропорции как-то исказились: руки и ноги казались чрезмерно длинными. Было время – удивительно давно, пять лет назад! – когда Нойман ходил у него в подчиненных. Гуго тогда сам отказался от повышения и продвинул своего ученика… – Вот. Захтлебен пробежал глазами расшифровку. Нахмурился. – Кто такой этот Ортвин? – Человек Штурмфогеля. Американец. Работает за компот. – Он знает, на кого работает? – Надо спросить самого Штурмфогеля. – Где он? – А об этом надо спросить Юргена. – Но он хотя бы в пределах досягаемости? – Да. – Вызови его. Срочно. – Хорошо… Гуго, ты ведь понимаешь, в каком мы дерьме? – В многослойном. И что? – Черт, я даже боюсь произнести это… – Нойман набрал побольше воздуха и как будто нырнул в упомянутое дерьмо. – Ведь теперь, пока мы не узнаем, кто из нас… крыса… мы не сможем ни черта. Я прав? – Абсолютно. – То есть нам нужно свернуть или приостановить все операции и сконцентрироваться на поисках ублюдка. Потому что иначе… – Иначе мы рискуем потерять всё, – кивнул Гуго. – И все же одну операцию мы провести должны – причем максимально быстро. – Какую же? – Ты еще не понял? Мы должны уничтожить группу… – он заглянул в листок, – Эйба Коэна. И тогда, действуя уже оттуда, мы пришпилим крысу. Или я не прав? – Атаковать, когда враг видит нас насквозь и каждого? – Иногда приходится. Не забывай, что мы на войне. – Ты знаешь, мне иногда действительно хотелось бы забыть об этом… – И еще. Два момента. Первый: сведения о том, что у нас завелась крыса, не должны выйти за стены «Факела». Ни Мюллер, ни даже Шелленберг не должны узнать ни-че-го! – Вообще-то я как раз хотел просить Мюллера заняться чисто оперативной разработкой… – Ты понимаешь, что нас сожрут? Не успеешь сказать «ой». Нет-нет, ни в коем случае. Кто у нас люди Мюллера?… – Гуго полез в карман за блокнотом. – Ага… ну, это легко. Он, конечно, заподозрит неладное, но я ему подкину что-нибудь вкусное… – А второй? – Что «второй»? – Ты сказал: два момента. Какой второй? – Второй… Кто уже знает псевдоним агента? – Ты и я. Теоретически мог бы узнать шифровальщик, но для этого ему нужно выпытать у меня график смены книг. Всё. – Надо постараться, чтобы никто больше не узнал. – Я не собираюсь… – Ты не понял. Есть оригинал письма, есть его первая расшифровка, вторая… – Ты хочешь толкнуть меня на служебный подлог? Гуго потеребил шершавый подбородок. – Иногда это единственный выход, – сказал он. Берлин, 10 февраля 1945. 1 час 30 минут ночи – Приехали, – сказал водитель. Штурмфогель вздрогнул. Прижался щекой к стеклу. Пейзаж вокруг был незнаком и угрожающ. – Где мы? – Винтерфельд-плац, как было заказано… – Ах, да. Простите, задремал… Сколько с меня? Водитель назвал сумму, Эрвин автоматически расплатился и выбрался из такси. Ночной воздух мгновенно привел его в нормальное состояние. Он постоял, глядя вслед удаляющейся машине; силуэт ее был странно перекошен. Потом – повернулся и пошел обратно по Винтерфельд-штрассе… «Факел» занимал старинный особняк, прежде принадлежавший каким-то второстепенным службам расформированного «Абвера». В наследство, помимо неработающего фонтана во дворе, кабинетов, чуланов, коридоров и лестниц, организации Ноймана досталась колоссальная картотека на все питейные заведения Европы и Северной Африки – со схемами расположения столиков, картами вин, прозвищами завсегдатаев и так далее. Входя в здание, Эрвин мысленно оглядел себя. Это была вбитая на тренировках привычка, от которой уже хотелось избавиться. Невысокий хрен в мешковатом штатском костюме, круглоголовый, недавно и аккуратно подстрижен, но волосы какого-то непонятного цвета все равно торчат как попало. Выпуклые быстрые глаза, темно-синие, можно сказать, черные. Необычные двухцветные брови: темные у переносья и белесые к вискам. Тонкие бескровные губы, вялый, с непробриваемой ямочкой, подбородок. Короткая, но при этом подвижная шея, широкие покатые плечи; руки чуть длиннее, чем следовало бы, и кисти крупнее – так кажется потому, что ноги слишком короткие и ступни слишком маленькие, почти дамские. |