Онлайн книга «Аргентина. Кейдж»
|
— Пора заканчивать нашу глупую вендетту. Бедняга Жожо в больнице, номера у меня больше нет, а по вашему поводу мне уже звонили из американского посольства. Говорила негромко, без малейшего выражения, стараясь не дрогнуть лицом. — Поскольку все затеяла я, мне извиняться первой. Виновата! Наслушалась Жожо с его сказками об апашах. Старик боялся потерять работу в кабаре… Но решение мое, моя и вина. Мухоловка кивнула. — Принимается. Я тоже виновата, госпожа Веспер. Оказалась рядом с хорошим парнем и не стала его проверять по-настоящему. Странно только, что мы столкнулись в «Paradis Latin». Тесен мир! — Американцы решили, что «Апаши» вышли на тропу войны против «Ковбоев», — женщина поморщилась. — Идиотские названия! Войны никакой не будет, у нас общий враг — Гитлер. А кабаре… Вы — балерина, а я, представьте себе, хотела в чем-то превзойти собственного мужа. Затушила сигарету, повернулась. Глаза в глаза! — Я на вас не в обиде, госпожа Фогель. Пусть Марек будет счастлив. Но есть двое, которые могут сломать ему жизнь, теперь они — ваша забота. Первый — его брат, он страшный человек. Второй… Он еще страшнее. Она… Наклонилась, дохнула в лицо. — Не догадались? Гертруда Веспер, моя дочь! 4 Слева! Справа!.. Кейдж помотал головой, глазам не веря. Собор, знакомая брусчатка площади Святого Бенедикта, дома с закрытыми ставнями, черепичные крыши. Толпа слева — и справа толпа. Откуда столько? Если вместе сложить, и полтысячи наберется. Полиция… Полиция? За все эти дни для репортера «Мэгэзин» здешние правоохранители исчислялись количеством один, голубоглазый, с носом-лепешкой. Теперь побольше, целых пять, причем не жандармы, обычные ажаны. Редкой цепочкой — между двух волн. Зонтики, суровые, мрачные, насупленные — против Сжатых Кулаков. Пока еще молчат, взглядами меряются. Над теми и другими — знамя, одно и то же, французский «триколор». Криса позвали к отцу Юрбену, он и пошел, ни о чем не подозревая. Даже фотоаппарат не взял. Во вчерашних новостях — ничего особенного. В Париже — показ мод, в Берлине — похороны Гейдриха, в России — пятилетка, над Испанией — безоблачное небо. — По-зо-о-о-ор! — Зонтики, в две сотни глоток. — По-зо-о-о-ор! — эхом, Сжатые Кулаки. Волны всколыхнулись, дрогнули, исторгая из глубин наскоро нарисованные транспаранты. На одном: «Руки прочь от Испании!», на втором… И на втором — «Руки прочь от Испании!» — Правительство предателей… — Зонтики, густым слитным хором. — …в отставку-у-у! — басом, Сжатые Кулаки. Крис вытер пот со лба. * * * Двери открыл сержант Мюффа — при полной форме и тяжелой кобуре на поясе. Взглянул — как прицелился. — Заходи! Крис, уже ничему не удивляясь, переступил порог. Знакомая комната, деревянный стол, куча газет, открытый точно посередине молитвенник в кожаной обложке. Хозяин, Черный Конь, от стола справа. Кулаки на столешнице, тяжелая челюсть — тараном. Слева — сам гражданин Максимилиан Барбарен, руки в боки, шляпа набок. На гостя и не взглянули, друг другом заняты. — Ты подожди, Кретьен, — шепнул на ухо сержант. — Пусть пар выпустят. Крис, стараясь ступать бесшумно, свернул налево и прилип к ближайшей стене. Кулак отца Юрбена взметнулся вверх. — Брат мой во Христе!.. Тр-р-ресь! Стол подпрыгнул и зашатался. Одна из газет с легким шелестом спланировала на коврик. — …Только милосердие заставляет меня удержаться от кровавого классового насилия. Иногда начинаешь жалеть, что человеческие жертвоприношения отменены!.. Мэр дернул крепким подбородком. — И не сомневался. Вы, кюре, — людоед! И вожак людоедов. — Я-а-а?! Кейдж и Мюффа переглянулись. Сержант указал пальцем на мэра, потом на себя… — Да я тебя сейчас!!! Успели! Схватили за плечи, Жан-Пьер — власть светскую, репортер — духовную. — Saperlipopette! — рявкнул жандарм жандармским голосом. — Всех арестую, кровь Христова в Пресвятую Пасху через Рождество! Бах! Молитвенник бессильно ткнулся кожаной обложкой в пол. * * * «…Мятеж и смута в Испанской республике выявили внутреннюю несостоятельность испанского государства. В течение последних трех месяцев оно распалось и фактически перестало существовать. Тем самым прекратили свое действие договоры, заключенные между Французской республикой и Испанией. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Испания превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для Франции и французского народа…» Крис положил газету на стол. Ясно… — Читайте, читайте, сын мой! — вздохнул священник. — Сегодня, увы, знаменательный день. Золотыми буквочками — в Историю. Гвоздиками! Не так ли, tovarishh мэр? Барбарен дернул густыми бровями. — Коммунисты, между прочим, вышли из правительства и осудили. Это на второй полосе, вверху. Лошадиные тридцать два оскалились. — «Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки пред народом, и сказал: невиновен я…» [76] Читайте, Кретьен!.. «…Правительство Французской республики не может безразлично относиться к тому, что население Каталонии, Наварры и Басконии, единокровное своим братьям, проживающим во Франции, брошено на произвол судьбы и осталось без защиты. Ввиду такой обстановки Правительство Французской республики отдало распоряжение Главному командованию дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество…» — Началось еще вчера, — негромко проговорил Мюффа. — В приграничных департаментах введен особый порядок управления… Не договорил, словно предлагая самому догадаться. Репортер пожал плечами. — Oh, yeah! Меня, кажется, арестовали? Власти переглянулись, но промолчали. Крис полез во внутренний карман пиджака, нащупал книжечку с орлом и надписью «United States of America». — Не надо, Кретьен, — понял его кюре. — Вы совершите побег — прямо из моего дома. Через окно. — Мотоцикл ваш я подгоню, — прибавил Барбарен. — Бензин еще остался? Ничего, заправлю. Репортер поглядел на Мюффа, но того именно в этот момент очень заинтересовали цветы на подоконнике. * * * — А чего вы хотите, Кристофер? — удивился Мюффа-младший, наливая компот в большие глиняные чашки, украшенные многоцветной поливой. — Эндогамия, кросс-кузенные браки… Прошу! |