Книга Выбери себе смерть, страница 17 – Чингиз Абдуллаев

Арчил, которого он заранее предупредил, сидел спокойно, но Манучар, услышав такую весть, даже вскочил от стыда и гнева, но, повинуясь указательному пальцу Арчила, снова опустился на стул, весь красный от возмущения.

— В тот день его смотрели врачи. Даже при всем желании он не мог провести с вами ночь. Значит, вы врали. А это нехорошо.

Лика побледнела, облизывая пересохшие губы. Тамара все еще держалась.

— Арчил, — обратилась она к дяде Реваза, — ну что он говорит? Ты же меня знаешь, Арчил.

Тот сидел спокойно, глядя ей прямо в глаза. Она не выдержала этого страшного взгляда.

— Я же знала, что он твой племянник, — укоризненно сказала она, отворачиваясь.

— Тамара, у нас мало времени. Я понимаю благородные мотивы ваших поступков, — бросил спасательный круг девушкам Дронго, — вам не хотелось говорить отцу и дяде, что молодой человек, заплативший вам деньги, даже не спал с вами. Но мне важно услышать это из ваших уст. Лика, расскажите вы, как было на самом деле.

Тамара резко обернулась к подруге.

— Мы… мы… — Девушка разрыдалась, ничего более не сказав.

— Кончайте комедию, — с вызовом и отчаянной храбростью произнесла Тамара. — Парня жалели, верно говорите. В общем, не было у нас ничего. Ничего такого.

— Ах ты… — Арчил громко произнес грузинское ругательство, но остался сидеть в кресле.

— Для вас старалась, — почувствовав неладное, произнесла Тамара, — чтобы не позорить вашего Реваза.

— Это потом, — остановил ее Дронго. — Как все было, расскажите подробнее.

— Как обычно. Поднялись в номер, выпили шампанского. Мы стали раздеваться, а тут он говорит, что ему пока не хочется. Предложил еще выпить. Так и пили до трех ночи. А потом пошли спать. — Все вместе?

— Ну… вообще-то нет. Он заснул на диване, а мы — на его кровати.

— Вы обе спали? — строго спросил Дронго.

— Да, вместе.

— Я спрашиваю, вы спали в смысле не любовном, а физиологическом.

— Почему в любовном? — обиделась Тамара. — Мы же не лесбиянки какие-нибудь. Просто спали.

— Вы не слышали, Реваз ночью никуда не уходил?

— А куда он мог уйти? — удивилась Тамара.

— Вопросы будете задавать потом, сначала отвечайте на мои вопросы.

— Я ничего не слышала. Спала как убитая. Только в восемь утра проснулась: голова болела страшно.

— Вы сказали только что, что пили до трех. В каком часу точно вы заснули? Это очень важно, постарайтесь вспомнить.

— Может, в час ночи. Я вообще сказала «до трех». Может, половина второго была. Я на часы не смотрела.

— Лика, а вы? — обратился к другой девушке Дронго.

— Пятнадцать минут второго было, — уверенно сказала девушка. — Я всегда снимаю часы перед сном.

— А почему вы так крепко спали?

— Не знаю. Шампанское крепкое было. Какое-то французское. — Лика еще не разучилась краснеть. Дронго было даже жаль эту несчастную, памятуя о том, какая жизнь ей еще предстояла.

— Вы тоже крепко спали, Тамара?

— Честно говоря, да.

— И ничего не слышали?

— По-моему, Реваз один раз встал, прошел в ванную комнату, — неуверенно сказала Тамара, — но потом ничего не помню. Сразу вырубилась.

— Шампанское он открывал при вас?

— Нет, — удивилась Тамара, — он каждый раз уносил бутылку в ванную комнату, чтобы не залить ковер. Откуда вы знаете?

— Догадался. — Дронго встал. — Спасибо вам большое. Вы молодцы, девушки, — так оберегаете честь своего клиента. — Последние слова он говорил, чтобы успокоить обеих проституток и уменьшить гнев Арчила.

Девушек пошел провожать Манучар.

Арчил долго не мог прийти в себя.

— Шалавы! — гневно кричал он. — А мы так бортанулись с ними. На твоей исповеди они все выложили как миленькие. А мы, козлы, ничего не умеем делать. Слушай, поступай ко мне на работу консультантом. Сколько хочешь буду платить.

— Интересное предложение. — Дронго встал, разминая затекшие руки.

— Не хочешь — не надо. Найду кого-нибудь из ваших офицеров. Их сейчас полно безработных ходит. Здорово ты работаешь! Нет, правда, так этих лакшовок расколол за минуту.

— Просто я сопоставил некоторые факты. Теперь нам уже ясно, что эти особы Ревазу нужны были для алиби. Куда он мог пойти той ночью, как ты думаешь?

— Не знаю. Если бы что-нибудь серьезное, сказал бы мне. Почему сам пошел? — покачал головой Арчил. — Ничего не понимаю.

— Когда от вас уволилась Коновалова?

— Месяцев шесть-семь назад. Завтра приедет ее бывший начальник.

— А где она работала потом?

— В соседнем банке. Видимо, наш Кольчужкин к ней приставал, старый черт. Вот она и перешла туда. Я узнавал: там она тоже работала секретаршей.

— Какой банк?

— Какое это имеет значение?

— Какой банк? — снова спросил Дронго.

Арчил назвал.

— Это, по-моему, самый крупный банк Москвы? — спросил Дронго. — И я даже слышал, что любимый банк городских властей. Все время пишут, что его контролирует мафия.

— Наше какое дело, — уклончиво ответил Арчил, — банк как банк. Работают люди. Лариса работала там не президентом, а секретаршей. Что она могла решать? Это к нашему делу не относится.

— А если она что-то узнала, после чего нужно было срочно вмешаться Ревазу? Такое возможно?

— Не знаю, — почему-то начал злиться Арчил, — я не люблю говорить про этот банк. Не вмешиваюсь в чужие дела.

— Понятно. Но теперь придется вмешаться. Нам важно установить, куда исчезла Коновалова, а с ней и твой племянник, Арчил. Другого выхода нет.

Арчил побагровел, отвернулся, но ничего не сказал.

— Это действительно нужно? — наконец произнес он.

— Необходимо, — жестко отрезал Дронго.

— Понимаешь, дорогой, у каждого своя сфера, своя специфика. Мое дело — автомобили, наркотики, экспорт-импорт. Их дело — строительство, продажа оружия, финансирование газет, журналов, партий. Нельзя вмешиваться в дела друг друга. Иначе будет общий беспредел. А это очень нехорошо.

— У нас нет другого выхода. Исчезновение Коноваловой может быть напрямую связано с ее работой в этом банке. Я не говорю, что их руководителей нужно привозить сюда, как этих девушек, но проверить все обязательно нужно.