Онлайн книга «Белоснежный роман»
|
– Неладное здесь что-то. – Что? – повернулся Максим следом за ней. – Видишь, тележка горничной стоит. А она не должна там убирать. Туда вообще никому входить нельзя, пока полиция не осмотрела номер. – И решительно распорядилась: – Идем. – И что ты хочешь делать – посмотреть на эту тележку вблизи, чтобы разгадать природу ее появления возле запретного номера люкс? – спросил с иронией Вольский. – Думаю, проще всего будет разгадать эту самую природу, заглянув в номер, – в тон ему ответила Настя. – Так я и знал, – безнадежно вздохнул Максим. – Мы одним глазком, – остановилась она у люкса и приободрила его: – Он вообще может быть закрыт. С этими словами Настасья извлекла из сумочки свой уже известный батистовый платочек, накинула его на ручку двери, взялась за самый ее кончик и осторожно нажала… И дверь подалась. – Так, – жестко произнес Вольский командирским тоном и нежно, но настойчиво отстранил Настю от двери. – Стой здесь, я посмотрю. – Я не смогу здесь стоять, Максим, – честно призналась она. – Ладно, – посмотрел он на нее недовольно, – держись сзади. Он вошел в номер и громко позвал: – Кто-нибудь есть? Ответа не последовало. Вольский, медленно ступая, прошел вперед, Настя, двигавшаяся за ним сзади, вдруг окликнула с тревогой: – Стой! – Что такое? – развернулся он к ней. – Что-то не так. Что-то очень не так, Максим. Ты запах чувствуешь? – Запах? – он принюхался. – Ну есть что-то непонятное, но совсем чуть-чуть. – Смотри, – она показала на вазу с фруктами, стоявшую на столике у зеркала в прихожей. – Идем посмотрим, чем пахнет, только старайся ни к чему не прикасаться. – Да уж постараюсь, – проворчал он. В гостиной и спальной комнате все оставалось без изменений, как и было в прошлый раз, когда Настя заходила сюда, а в ванной… Снова прибегнув к помощи платочка – накинув его на ручку двери и нажав на самый ее краешек, Настя вошла в ванную комнату, забыв предупреждение Вольского следовать только за ним. Зашла и чуть не запнулась о чьи-то ноги… И увидела все сразу. Сердце бешено заколотилось, ноги ослабли, и Настя резко судорожно вздохнула, оторопев от ужаса. На полу в неестественной позе, как брошенная кукла с неправильно, не по-живому вывернутыми ногами, в странной позе лежала горничная Зиночка с искаженным мукой лицом: глаза вылезли из орбит, язык вывалился, лицо налилось кровью, а на шее синела четкая полоса. И пахло! Вот и нашелся источник странного запаха! И это было так страшно!!! Так ужасно, неправдоподобно страшно!!! – Максим!!! – заорала Настя, забыв про всякую конспирацию, и прижала ладони к губам. Он сильно дернул ее на себя, резко вытащив из комнаты, как пробку из бутылки, одним каким-то движением, задвинул себе за спину и только после этого рванул в ванную и замер в последний момент, наткнувшись взглядом на Зиночку. – Твою мать! – гаркнул Вольский, провел ладонью по волосам, словно что-то пытался сдернуть, и повторил, как выплюнул: – Твою ж мать! – Максим… – заплакала Настя. Он развернулся, шагнул из ванной комнаты к ней, притянул резко к себе и жестко прижал к груди ее голову. – Тихо, тихо, – уговаривал он ее. – Просто не смотри туда. – Я должна, – сказала она жалобно сквозь слезы. – Нет, – отрезал он жестким командирским голосом. – Не должна. Все, Настя, шутки кончились. И игры в детективов тоже. Девочка погибла. – Должна, – помолчав, повторила Настасья, перестав плакать. И вырвавшись из-под его ладони, прижимавшей ее голову к его груди, твердо посмотрела ему в лицо. – Она не погибла, ее убили. И я почти знаю, кто это сделал. Почти знаю. Мне осталось совсем чуть-чуть, только сопоставить некоторые детали и понять кое-что. Если я этого не сделаю, его не поймают. Понимаешь? Разоблачат и вычислят, может быть, но не факт и неизвестно когда. Он очень хитрый и все хорошо рассчитал. Его точно не поймают, он успеет уйти. Они стояли так и напряженно смотрели в лица друг друга. И оба отчетливо понимали, что сейчас решает Вольский, по праву человека, всегда берущего на себя ответственность в тяжелых ситуациях, по праву командира, по праву настоящего мужчины. И это было неоспоримо верно. Как и то, что он только что сказал, – игры закончились. На арену вступила смерть. Страшная, жуткая, подлая и предательская. И девочку убили. – Хорошо, – принял решение Вольский и жестким тоном предупредил: – Без меня – ни шагу! Никуда, даже в туалет! Это понятно? Ни одного движения без согласования со мной! – Да-да, – закивала Настя. – Конечно. – Тебе много надо времени, чтобы осмотреться здесь? – Нет, совсем чуть-чуть. – Смотри. Я звоню Тимирдяеву и Саше. – Правильно, – снова закивала Настя. – Настасья, – положил он ладонь ей на щеку, сочувствуя. – Это очень неприглядная картина. Подумай, может, не стоит на нее смотреть? – Я должна, – в третий раз повторила она. Он только кивнул, наклонился и коснулся губами ее губ, отстранился и пожелал, сочувствуя: – Тогда держись. – Я постараюсь. Пообещала что-то невозможное она и, обойдя его, глубоко, решительно вздохнула и шагнула назад в ванную комнату. Настасья отключилась от всего, что происходило в данный момент за пределами этой комнаты, сконцентрировавшись лишь на поставленной себе задаче, и уже не слышала, как разговаривает по телефону Максим. К горлу тут же подступила удушающая тошнота, повезло, что они с утра еще ничего не успели ни поесть, ни выпить. Настя прикрыла нос и рот платком. Здесь пахло особенно сильно – во время удушения у девушки опорожнился кишечник и мочевой пузырь. Ужас! Бедная девочка! Бедная… – Нельзя отвлекаться! – прикрикнула на себя Настасья. – Думай, смотри, изучай! Пойми, что здесь произошло! Давай! Включи мозг, наконец! Это не милая улыбчивая девушка Зина, а, предположим, манекен. Пластмассовый неживой манекен, изображающий человека. Смотри – что вокруг? Почему она оказалась здесь? Ее тащили? Нет, не тащили. Тогда что? И она нашла «что». И поняла «как». А еще поняла «почему». И выскочила из ванной, налетев на Вольского. – Я все, все! – задыхаясь, протараторила она, практически повиснув у него на руках. |