Книга Сто голосов, страница 62 – Скотт Макконнелл

Прочитав Атланта, я написал ей письмо и задал ей вопрос в том смысле, что она доказала мне, что храбрость не нужна цельному человеку.

Она ответила на ваше письмо?

Нет, однако при следующей встрече дала понять, что письмо ей понравилось, и она отложила его в сторону, чтобы ответить, однако в итоге руки у нее до ответа так и не дошли. Я уже предпринял другие шаги. Я увидел в газете заметку о том, что Барбара Бранден и Леонард Пейкофф преподают в каком-то университете. Я позвонил кому-то из них, не помню кому, и меня направили к Натаниэлю Брандену, по сути дела, устроившему для меня интервью с Аланом Гринспеном в его квартире, куда я явился с целым списком вопросов.

Вас интересовала главным образом экономика?

Нет, это были вопросы философского плана. Все они относились к роману Атлант расправил плечи и явным противоречиям, которые я в нем заметил. Если определить нечто определенным образом, то как может оказаться, что… ну и так далее. Когда вы молоды и не имеете образовательной базы, подобный образ мышления практически неизбежен. Разобраться может помочь один лишь контекст. После этого интервью я встретился с Натаниэлем, и он пригласил меня на беседы мисс Рэнд о литературном мастерстве.

Вы хотели стать литератором или интересовались ее философией?

Я подумывал стать писателем.

Расскажите мне о вашей первой встрече с Айн Рэнд.

Она состоялась на курсах литераторов.

Она запомнилась вам на первой литературной лекции каким-то особенным образом?

Она находила ответ на любой вопрос. Ни до нее, ни после я не встречал подобного человека. Ей задавали вопросы на любую, даже не связанную с литературой тему. И не было такого случая, чтобы она не ответила на какой-то вопрос, как не было и такого, чтобы потом, по размышлении, оказалось, что она была неправа. Я размышлял над ее ответами и потом говорил — да, именно это отсюда и следует, и я вижу, каким именно образом. Глаза ее притягивали вас к себе, и вы ощущали исходящий от нее интеллект.

Как она относилась к вам, человеку, относительно неизвестному ей?

Как и ко всем малознакомым ей людям, она относилась ко мне очень любезно, основывая свое отношение на том, что меня привел на курсы интерес к ее идеям. Она проявляла большую доброту. И если иногда внушала трепет, так это не в результате своего отношения ко мне или к кому-то другому. Так получалось потому, что мы осознавали, с каким невероятно могучим интеллектом имеем дело.

Опишите эти литературные лекции.

После каждой из лекций наставало время вопросов и ответов. Она сидела за столом в конце комнаты, примерно в десяти футах от входа, в начале гостиной. В гостиной находились диван и стулья, на которых мы сидели. Натаниэль Бранден сидел слева от нее, в непосредственной близости от этого стола, Барбара Бранден, как мне кажется, также сидела рядом, всегда на одном и том же месте. Остальные занимали места каждый раз в произвольном порядке. В конце комнаты располагалось окно, выходившее на 36-ю стрит.

Сколько людей присутствовало на ваших собраниях?

Человек двенадцать.

Как долго длились эти вопросы и ответы, и какого рода вопросы задавали?

По меньшей мере час. И чаще всего заканчивались в произвольный момент, а не по истечении часа. И всегда это были возникавшие по ходу дела вопросы. Мисс Рэнд неизменно была готова ответить и стремилась ответить на любой вопрос, и процесс доставлял ей удовольствие. Она не была заинтересована в быстром окончании занятий. Как правило, эти вопросы затягивались допоздна. И я всегда дожидался их окончания. Таких, кто ушел бы пораньше, сколько мне помнится, не было.

Помните ли вы какие-нибудь вопросы или темы, возникавшие во время этих заключительных стадий ваших занятий?

Все вопросы обыкновенно относились к предметам, рассмотренным на лекциях, или опусам, представленным на обсуждение членами нашей группы. В тех случаях, когда она комментировала какое-то произведение, это происходило как подтверждение принципов, которые она проповедовала.

Помню одну вещь, которой она очень удивила меня. Я считал, что одним из самых лучших фильмов, которые мне довелось видеть, был Ровно в полдень ^[171] и что сюжет его является примером мастерской работы. Айн Рэнд заявила: «Это не сюжет». Я и некоторые из присутствующих спросили: «Неужели? Разве это возможно?» Она начала свой ответ с того, что сюжет является целенаправленным изложением ряда событий ^[172]. Я подумал над фильмом и сказал, что, конечно же, вижу в нем это последовательное изложение событий.

Думаю, подобным образом отреагировали все присутствующие. Однако в общении с Айн Рэнд я уже успел усвоить одну вещь: каким бы странным ни показался тебе ее ответ, подумай 3600 раз прежде чем не соглашаться с ней, ибо когда ты вернешься домой, подумаешь еще несколько раз и наконец скажешь себе: «Ну на этот уж раз она никак не может оказаться права», а потом на новом собрании подойдешь к ней и скажешь: «Мисс Рэнд, я составил следующее мнение, и оно отличается от вашего», а она просто скажет: «На это есть следующий ответ…»

И вы действительно так и сказали ей?

Ну не так уж прямо в лоб, но что все обдумаю и вернусь к ней с полной уверенностью в собственной правоте, и тогда она покажет, в чем именно я ошибаюсь. Так случалось буквально всякий раз.

И в какой же манере она проделывала это?

В самой, можно сказать, материнской: мягкой и доброжелательной.

Мисс Рэнд редактировала ваши произведения?

Нет, не редактировала; просто высказывала свое мнение, комментировала удачные и неудачные моменты, давала полезные советы.

Обсуждала ли она ваши работы прилюдно?

Да. Моя работа оказалась неудачной. В ней было допущено несколько серьезных ошибок. Я думаю, никто не избежал этой участи. Во всяком случае, подобная возможность предоставлялась каждому. Она сказала и кое-что хорошее, но в основном говорила о тех ошибках, которые я допустил, — в общем порядке, обходя комнату и останавливаясь на ошибках каждого.

Происходило ли во время курсов обсуждение рассказа мисс Рэнд Хорошая статья ^[173]?

Да, конечно. Как мне кажется, Натаниэль Бранден прочел эту вещь, не называя автора, и нас попросили прокомментировать ее, и она мне не понравилась. Мы обошли всю комнату, и все высказали свое мнение, и кроме меня еще пара людей сочли, что в этом рассказе присутствуют очевидные проблемы, однако только я счел эти проблемы серьезными.