Онлайн книга «Осень Европы»
|
А это означало, что около полдесятого вечера Сету пришлось сидеть на мягкой скамейке в неоновом свете и тропической жаре местной прачечной, глядя, как его нижнее белье выделывает кульбиты в машинке. Ах, бесконечная романтика жизни Курьера… Последние пару месяцев выдались загруженными – четыре или пять Ситуаций подряд, когда надо было летать в Варшаву, Брюгге, Барселону и Никосию, забирать запечатанные пакеты и лететь с ними в Берлин, Чикаго, Дублин и Копенгаген. В последней Ситуации потребовались поезд, автобус и поездка на такси до Нарвика, тайный побег через магазин и отход через Хельсинки. Первые три Ситуации были простыми передачами корпоративной информации – рутина. От дела в Нарвике пахло промышленным шпионажем. А может, и настоящим; Централь обычно косо смотрел на настоящий шпионаж, предпочитая оставлять его государствам, но на практике, в поле, было невозможно понять, у кого принимаешь посылку, невозможно знать, что находится в пакете. Проводишь скачок, берешь деньги, говоришь себе, что поддерживаешь дух Шенгена, и забываешь обо всем. Открылась дверь, в парную прачечной повалили клубы холодного воздуха. Сет оторвался от книги. В дверях стояла женщина средних лет в байкерских ботинках, американских армейских штанах цвета пустынного камуфляжа и объемном черном свитере, в каждой руке она держала по синей целлофановой продуктовой сумке. Когда дверь за ней закрылась, она прошла вдоль стиральных машин, выглядывая незанятую. Сет вернулся к книге. Централь уходил корнями в сотни маленьких курьерских фирм, действовавших в Европе до рубежа веков и перевозивших различные товары – печатные материалы, слишком ценные, чтобы поручать почтовой службе, закодированную информацию на дисках, слишком важную или секретную, чтобы доверять Сети, и так далее. Если бы у Централя была одна официальная цель, то это были бы отмена границ и свободное передвижение для всех, а если бы Централь был скромного размера транснациональной корпорацией, то Сет оказался бы одним из парней в почтовом отделении. Его это устраивало более-менее. Работы, которая приносила организации хлеб с маслом, всегда хватало, она предлагала безграничные возможности для путешествий и неплохо оплачивалась. Над ним находилась страта, где Посылками Централя были люди, а обстоятельства скачков – куда более опасными и возбуждающими, но Сету подобные Ситуации казались излишне тяжелой работой. – Эта хрень не пашет. Сет поднял взгляд. Женщина стояла у диспенсера моющих средств с пластиковым стаканчиком в руке, сумки с бельем лежали на полу у ее ног. – Эта хрень не пашет, – повторила она, показывая на диспенсер. – Надо покупать карточку, – сказал Сет, кивая на ящик возле диспенсера. – Десять фунтов. Женщина уставилась на него, словно тяжело задумалась над тем, что он ей сказал. – Мне же нужен только сраный стиральный порошок, – сказала она наконец. – Карточка и машины запускает. Она сузила глаза, и Сет вздохнул. В последний раз подобное с ним произошло в автобусе по пути в Нарвик, и на сиденье рядом втиснулся омерзительно жирный латвиец, попытавшийся продать ему картонную коробочку, в которой находился, по его уверениям, мумифицированный пенис Иосифа Сталина. Он не знал, почему ему так не везет. Может, у него какие-то особенные черты лица, которые говорят психам – вот он я, поболтайте со мной. – Слушайте, – сказал он, вставая и подходя к диспенсеру карточек. – Давайте я вам сам куплю карточку, а? – Ты, блин, нос не задирай, солнышко, – ответила женщина. – У меня белье в сумках старше тебя. Я и сама могу покупать сраные карточки. Сет развел руками и отступил от диспенсера, не в силах отказаться от полупоклона в последний момент. Женщина обожгла его взглядом и сунула монету в 10 фунтов в слот. Сет вернулся на свое место, наблюдая за пируэтами белья в машине, но понял, что уже не может отвести глаз от женщины, та же высыпала содержимое пластикового стаканчика в одну из пустых машин – через дверцу, а не специальный отсек, – а сверху закинула свое белье. Затем вернулась и села рядом с Сетом, шумно вздохнула с облегчением, достала впечатляюще истерзанную книжку в бумажной обложке из одного кармана армейских штанов и очки из другого и начала читать. Сет почувствовал, как екнуло сердце. После того как они посидели в тишине бок о бок минут десять, Сет сказал: – Я же только вернулся, вы чего? Женщина подняла взгляд от книги. – Прошу прощения, милашка? – Я только вернулся домой, – сказал он. – Я разбит. Я не хочу пока на работу. Она посмотрела на него и подняла бровь. – Очки, – сказал он. – Такие старомодные. – Может, я унаследовала стекляшки от бабушки, – ответила она. Сет наклонил голову. Она вздохнула. – Ладно. – Она сняла очки и слегка пристыженно посмотрела на них. – Всегда что-то выдает, да? Я думала, это охренительный камуфляж, – она улыбнулась ему. – Глаз-алмаз. Он пожал плечами. «Я Курьер – узрите, как я узнаю людей по очкам». – Что у вас для меня? – А хрен знает, – ответила она, вернув себе бодрое настроение. – Я только доставляю. Мне разве кто что скажет. На, – она передала книгу. – Почитай-ка. Он взял книгу. «Атлас расправил плечи», с оторванной задней обложкой и полуоторванной передней. Похоже, немало времени книга провела и в сауне; страницы разбухли, пока она не стала почти в два раза толще изначального размера, и без того немалого. – Я о ней слышал. – Полная хрень, – сказала стрингер, поднимаясь. – Женщина совсем рехнутая была, – она повернулась уходить. – А как же твоя одежда? – спросил Сет. Она обернулась. – Чего? Он кивнул на одежду в стиральной машине. – А, это не моя, – радостно сказала она. – Просто реквизит. Хер с ним. Пока. * * * Квартира находилась на последнем этаже бывшего складского здания, на краю непроходимого лабиринта улочек между Фаррингдон-роуд и Грейс-инн-роуд, к югу от Клеркенвелл-роуд. В 90-х вся местность подверглась спазму преображения, но к 2000-м уже никто не мог позволить себе аренду, так что переделанные кварталы продали один за другим жилищным ассоциациям. В квартиры, где некогда жили преуспевающие пары, въехали художники, студенты и музыканты. Прибыли беженцы и просители убежища из новых государств и политий Европы и Африки. Собрания жилищной ассоциации стали напоминать сессии Совета Безопасности ООН во время забастовки переводчиков. Сет приехал сюда шесть лет назад и полюбил район с первого взгляда. К этому времени он уже поработал пару лет Курьером, и его жизнь состояла из странствий по континенту, перевозок Посылок с места на место, проживаний в отелях и «Трэвелоджах», похожих друг на друга как две капли воды. Насыщенные годы, но в какой-то момент он поймал себя на том, что сидит в номере гостиницы, оглядывается и не понимает, где находится. Падания? Ульстер? Где-то в Стране Басков? |