Онлайн книга «Три принца и дочь олигарха»
— Пап, неужели ты думаешь, что она бомбу подложила? — То, что я думаю, в данном случае значения не имеет. Имеет то, что можно припаять твоей мамаше. Ты же знаешь: был бы человек — статья найдется. Ларка, я тебе подсказываю, что мамаше твоей говорить. Ее изолировать надо от органов, пока они до нее еще не добрались. И чтоб про его высочество нигде не ляпнула. — Так она же не знала, что он… — Чтоб не ляпнула про еще одного пассажира! Кстати, само высочество еще никуда не вляпалось? Ниоткуда больше не падало? — Нет. То есть насколько я знаю — нет. Я посмотрела на того, о ком шла речь. Он лежал тихо, как мышь. — Ты его видела? — спросил папа. — Да. — Знаешь, где он сейчас? — Знаю. — Трубку ему дай, — велел папа. У него что, экстрасенсорные таланты раскрылись? Или кто-то видеоканал связи установил, тайно подсоединенный к моему телефону? Шагу нельзя ступить без папиного зоркого ока? Его высочество отреагировало первым. — Доброе утро, Иван Васильевич, — сказал Лотар, пока я раздумывала, послать папу с его догадками или не посылать. Папа громко расхохотался. — Пока тут невесты стаями в Лотианию слетаются, ты, ваше высочество, проводишь время с моей дочерью, которая замуж за тебя не собирается? И которая никак не подойдет на должность королевы? — Это не должность, — мягко поправил принц и тут же добавил: — Ваша дочь — восхитительная женщина, и мне приятно и интересно общаться с ней именно потому, что она не рассматривает меня в качестве потенциального мужа. Но вы же хотели мне сказать что-то другое? — Постарайся не светиться в Новгороде. — Что вы имеете в виду? — уточнил принц. — Не привлекай к себе внимания. Ничем. Ты на раскопе был? — Да. — Еще дела у тебя в Новгороде есть? — Да. Я еще не успел решить все вопросы. Папа задумался на мгновение, потом сказал: — Ладно, посиди пока в Новгороде. Мы с нашими семейными делами разберемся, потом тобой будем заниматься. — А зачем мной заниматься? — не понял принц. — Мы в ответе за тех, кого приручили. Ларку дай мне еще раз. Папа повторил, что вечером будет на даче дяди Юры и чтобы я туда же доставила мамочку. Там ее примут с рук на руки. Папа прямо сейчас предупредит. На этом мы распрощались. — Лариса, я не понял, что твой папа назвал «домиком для хомячка». Он сейчас где? — В твоем королевстве. Наследный принц как-то странно квакнул. — Не обижайся. Но у папы имперские замашки, — попыталась оправдаться я. — Просто так наше королевство еще никто не называл, — печально вздохнул Лотар. — Можно я тебя поцелую, Лариса? Вот что значит принц! И он это спрашивает утром после совместно проведенной ночи! Наш бы мужик просто… Я не успела додумать про наших мужиков, потому что от поцелуя мы быстро перешли к другим приятным вещам. Все равно же проспали. — Кстати, моя мамочка к тебе не приставала? — спросила я, когда мы отдыхали после доставленного друг другу удовольствия. — Она спросила: «Ты из недавно освободившихся?» Я ответил, что нет, но сейчас спасаюсь, и Иван Васильевич мне в этом помогает. Она отстала и больше на протяжении полета со мной не разговаривала. Вообще ни с кем не разговаривала, сидела и на облака смотрела. — Ты вопрос понял? Она про тюрьму спрашивала. — Ой! А я решил, что про женитьбу. Хорошо, что я не стал ей объяснять, что никогда женат не был. — Так что было, когда вы приземлились? — Как только сели, твоя мать спросила у Петра, можно ли пользоваться мобильным телефоном. Она звонила в принимающую организацию. Я так понял. То есть они ее ждали, она должна была сообщить, когда приземлится. Вот она и сообщила. Потом у Петра спросила, можно ли ей минут пятнадцать в самолете посидеть, пока машина за ней не придет. Петр ответил, что может сидеть, так как еще не пришла машина с завода, в которую будут коробки перегружать. Меня на той машине в эту гостиницу привезли. Петр еще спросил у твоей матери, не надо ли ее куда-то везти. Она сказала, что обойдется без его услуг. И за ней на самом деле вскоре приехала машина. — Такси или нет? — Нет, но фирменная. На капоте солнце было нарисовано, еще какие-то знаки. Я такие никогда не видел. И на боку написано было что-то на языке, которого я не знаю. Я решил, что это старославянский, но не уверен. Еще телефоны были — один явно местный, я потом поинтересовался, как местные телефоны выглядят — шестизначные и код восемь-один-шесть-два, второй — мобильный. — Легковая? — Да. Наверное, российского производства, потому что я марку с ходу определить не смог. И эта машина, и та, что с завода твоего отца, приехали практически одновременно. Твоя мать сидела в самолете, пока за ней не приехали, а мы с Петром и Виктором, помощником твоего отца, на летное поле спустились. Наконец Лотар отправился к себе в номер, где собирался жить и дальше, я приняла душ, собрала вещи, которых было совсем немного, и спустилась вниз. III век н. э., Карфаген Следующий спор, в котором принял участие Киприан, — это перекрещивание еретиков (смысл этого слова несколько отличался от современного). Под вопрос была поставлена действительность крещения, совершенного отступниками-епископами. Карфагенская церковь, как и большинство африканских церквей, не признавала такое крещение, как и любое крещение, совершенное в общинах, отделившихся от кафолической церкви. Благодать находится только в истинной христианской церкви, а значит, любое крещение, совершенное вне ее, не является действительным и спасительной силы не имеет. Киприан провел в Карфагене три собора в 255–256 годах по этому вопросу. В результате на последнем из них было принято единогласное решение о том, что крещение вне единой Церкви невозможно и потому крещенных отступниками следует перекрещивать заново. Сам Киприан считал, что крещение и другие таинства, совершенные не Церковью или в период отступничества от Церкви, недействительны. Церковь должна быть едина. Киприан выступал за единство и единственность Церкви и против всех ересей и расколов, потому что они нарушают единство. По его мнению, раскол для Церкви страшнее гонений, потому что разрушает веру, искажает истину и нарушает единство. В дошедших до нас трудах Киприан часто говорит об абсолютном единстве Церкви и абсолютной неприемлемости расколов. Этому вопросу, в частности, посвящена его работа «О единстве кафолической Церкви». В настоящее время название этой работы иногда переводится с использованием слова «католической», которое происходит от того же греческого слова, обозначающего «всеобъемлющий, вселенский, всеобщий». Впервые оно было использовано в начале II века и ко времени Киприана прочно вошло в употребление с указанным значением. В латынь оно вошло без изменений — catholica. После разделения Церквей закрепилось за той, которой руководит папа римский. |