Онлайн книга «Господарство Псковское»
– Нет! – перебил я. – Что, нет? – опешил говоривший. – Не дам. – Почему? – Не хочу, чтобы всё повторилось, как на Рюгене. Придумай что-нибудь другое. – Глупец! – плеснуло явным раздражением. – Сам же хотел воином света стать, для этого и надо тебе быть избранным. А по-другому никак, кроме как знак такой подать. Все воины так избирались, всех устраивало. Да никого и не спрашивали. Что ерепенишься? – По-другому никак? – Можно и по-другому. Только тебе это точно не подойдёт, да и добираться далеко и долго будешь. – Ладно, пусть конь решает, быть мне воином или нет. У него голова большая… – Опять глупец. Не конь решает, а боги. Через коня мы всем знак подаём. – Да понял я, понял. Хорошо ещё, что через коня, а не через лягушку какую. – Какую лягушку? Ты откуда знаешь? – Не знаю. Это сказка у нас такая есть, про царевну-лягушку. Мол, поцелуешь её, и она в царевну превратится. Ну и полцарства за нею, само собой разумеется. А это что, правда? – Ха. Куда же без полцарства. Сказка, говоришь… Ну-ну. Ты всё понял, человек? – Что тут непонятного? Зайти в храм, конь на свиданку придёт, яблоко схрумкает… Постой, а где я яблоко сейчас возьму? Не сезон, однако. – Ну-у, морковку ему дашь. Найдёшь морковку-то? Или тоже не сезон? – Да не выращивают ещё морковку, не завезли. Брюкву выращивают. Мочёную найду, наверное. Пойдёт? – Издеваешься? Брюкву! Жеребцу самого бога! Да я тебя самого заставлю эту брюкву ж… М-да. О чём это мы? – А давай я ему хлебца кусочек дам. Пойдёт? – Хлеб? Что с тобой сделаешь. Дай хлеб. Ступай к жрецам. – Погоди-погоди. – Что ещё? – Помнишь мою просьбу к тебе на Рюгене? Ты обещал подумать. – Вот я и думаю. Что переживаешь, времени-то прошло всего ничего. – Второй год уже думаешь. Это вы, боги, вечны, а мы, простые смертные, каждый прожитый день считаем. – Год прошёл, да-а. Я и не заметил. Ступай, подумаю. – Опять, поду-умаю. Сколько думать-то можно, голова скоро станет как у того коня в Щецине… – Поговори мне ещё. Разболтался. Совсем страх потерял? Забылся? – Забылся, забылся, вот пойду сейчас и забудусь, сдохну где-нибудь. И вы за мной следом пропадёте. Что, страшно? Заволокло окна серой хмарью. Заклубился, почернел воздух в храме, сгустился в центре зала, формируя огромную бородатую фигуру. – Как со мной разговариваешь, человечек? Раздавлю! Навис надо мной, протянул руку, ухватил поперёк груди, приподнял – перехватило удушьем лёгкие. Не вздохнуть – затрещали рёбра. Поднёс вплотную к лицу, вгляделся пристально стальными, стремительно чернеющими глазами, будто просвечивая насквозь. А в глазах молнии сверкают. «Спалит к чёртовой матери. Или раздавит», – успела промелькнуть трусливая мыслишка. Собрал все свои силёнки, на одних морально-волевых запрокинул голову, встретился с тяжёлым взглядом чёрных клубящихся провалов с яркими росчерками слепящих сполохов внутри: – Давай, жми! – выдохнул с хрипом последние остатки воздуха из лёгких. Зазвенело, загрохотало в ушах, стемнело вокруг, померкло, упала непроницаемая пелена. Больно… – Ну и что ты наделал? Кроме как мечом помахать да за баранами бегать ни на что не годен. А головой думать не пробовал? – пробился через шум в ушах чей-то ехидный женский голос. – А ты куда смотрел, где был? Как пакостить, так вместе, а как полезное что-нибудь сделать, так вас не найти. – На войну ходил, посмотреть, поддержать. – На войну-у… Сходил? Поддержал? А если бы я не увидела и не успела твоего брата остановить? Что бы тогда было? Молчите, бестолочи здоровые? Отойдите-ка в сторонку. Мешаете. Полегчало мне заметно. Со свистом расправились смятые лёгкие, втягивая живительный воздух. Открыл глаза. Лежу на полу в том же храме, солнце в окна светит, вроде жив, а так жаль. Я уж думал, что всё. Даже обрадовался в глубине души. Мелькнула перед забытьем мысль, что вдруг я таким образом домой вернусь. – Не вернёшься… Где бы ты ни погиб – это для тебя конец. Всё! Поднимайся, вставай на ноги, а то разлёгся тут… Кто это, интересно, разбурчался, ругается тут вовсю и на всех? Медленно выпрямляюсь, кряхтя по-стариковски и потирая помятую грудь. – Да не кряхти. Не болит у тебя нигде, я всё поправила. Поднимаю осторожно глаза, упираюсь взглядом в красивую статную женщину, снисходительно наблюдающую за мной с доброй материнской улыбкой. – Прости моих обалдуев. Горячи больно, что один, что второй. Еле успела. Вдвоём с Марой тебя поправили. Хотела она тебе нить уже обрывать, да я упросила погодить. Но и ты за своими словами следи, не серди богов. Слово-то, оно не птица. Вылетит – попробуй, поймай… Проследил за взглядом богини. Чуть в стороне, в тени, ещё одна женская фигура – вся в тёмном до пят, капюшон откинут, открыв длинные, с серебряными прядями волосы. Красивое строгое лицо с тонкими чертами. Соболиные брови вразлёт. С интересом смотрит на нас. Вот она какая, Мара, великая богиня. Как будто прочитав мои мысли, усмехнулась довольно, помолодела, и седина из волос мгновенно пропала. Заблестели, потекли волнистым сверкающим водопадом на высокую грудь густые чёрные волосы, обрисовывая стройную фигуру. Повертела в руках разноцветный переливающийся клубочек, показала мне оборванные кончики верёвочки, тут же на моих глазах их связала, ещё раз улыбнулась и исчезла. Красивая какая! – Налюбовался? Обалдуев моих прости, – мягко, но требовательно повторила богиня. – А больше не будут меня калечить? – Не будем. Мы тебя лучше сразу прихлопнем. А это ещё кто? Скашиваю глаза – Перун! Тоже, заявился, давно не виделись. Стоит, лыбится, зараза в доспехах. Невольно ухмыляюсь в ответ. – Ну, вот и хорошо. Пора мне. Прощай! – И богиня тоже исчезла. – Ты зла не держи на меня. Рассердился я сильно. Вот и переусердствовал немного. Помял тебя. – Да уж, помял, – потёр похолодевшую от воспоминаний грудь. – Проехали. – Куда? А-а, – подошёл ко мне Святовит, поднял руку, намереваясь хлопнуть по плечу, помедлил и опустил осторожно, сжал легонько. – Ты пойми, здесь ты живёшь своей жизнью, трудишься, воюешь. Годы проходят. А там у тебя время замерло для всех, там ты только что из дому вышел. Сделаешь своё дело, и мы тебя назад отправим. Если сам не начнёшь ходить туда-сюда. Я же тебе подсказку давал, а ты её пропустил. А прямо сказать нельзя. Нам тоже правила соблюдать надо. Не такие уж мы и всесильные. Учись. Ищи новые знания, поднимайся на ступеньки повыше. – Щецин – новая ступень? |