Онлайн книга «Беннетт. Охота»
|
1 х Шафин Джадиджа – Го-о-осподи! – выдохнул Шафин. – То есть ну да, я тебе сразу поверил, но… ого! Он покачал головой. Нел коснулась экрана «Сароса», и тот дважды мигнул. – Сфотографировала, – пояснила она. – Снимки сразу уходят в «Орбит», это облачное хранилище «Сароса». Теперь улики сохранятся, даже если телефон у меня отберут. Затем она вытянула палец с обломанным ногтем и перевернула страницу обратно. Там была другая запись – о ней самой. Суббота, 29 октября 1 х олень самец 1 х Шанель Эштон Я увидела ее лицо в белом луче телефона и испугалась, как бы Шанель не стало плохо. Но она всего лишь сделала глубокий вдох и снова постучала по экрану, сфотографировала и это. – Попались! – сказала она. Тут мне в голову пришла еще одна мысль. Я отлистала дальше, к прошлогоднему дню Юстициума. – Смотрите! – вскрикнула я. И они оба посмотрели. Суббота, 31 октября 1 олень самец 1 х Джемма Делейни Молча Нел сделала еще один снимок, а я прислонилась к балюстраде, чтобы отдышаться. Мне припомнилась Джемма, какой она была у нас в «Бювли-парк», сияющая, пышные волосы, такая счастливая, уверенная в себе. И от нее тоже только тень осталась, запуганная девочка, но все же ей хватило доброты и смелости подойти ко мне после службы в часовне и предупредить, чтобы я не ехала в Лонгкросс, ведь я тоже была из «Бювли-парк». А теперь Средневековцы попытались сломить Нел и Шафина. – Ладно, – сказала я Шафину очень тихо, я так злилась, что еле выговаривала слова. – Ты искал доказательства. Теперь они у нас есть. Пошли. – Погоди, – сказал он и осторожно вынул «Сарос» у Нел из рук. Он прошел вдоль полки, вдоль всего ряда книг, перебирая пальцами корешки и негромко их пересчитывая. Мы шли следом за Шафином и лучом света и остановились, когда он остановился. Он направил луч планшета на корешок книги, на золотые цифры, оттиснутые на матово-черной коже: «1960–1969». И тут я сообразила. Шафин искал запись о своем отце. Он вытащил книгу, пролистал страницы, вперед и назад, пытаясь найти нужное место, – он и хотел его найти, и страшился. Наконец он остановился, мы с Нел вплотную подошли к нему. Шафин уселся на пол, скрестив ноги, и нам тоже пришлось опуститься на колени, чтобы читать через его плечо. Воскресенье, 26 октября 1969 98 х фазанов 1 х Аадхиш Джадиджа Я что-то попыталась сказать ему: – Шафин… – Он никогда не рассказывал мне, – перебил меня Шафин дрожащим голосом. – Ничего не говорил. Я опустила руку на его плечо, на махровый халат. Я понимала, почему Аадхиш молчал. Ни один мужчина не захочет признаться ни в чем подобном любимому сыну. Он приехал в Англию в шестидесятые, попал в престижную школу, мальчик из Индии почувствовал себя принятым, признанным – его даже пригласили на уикенд в имение! Я представила себе, как он тогда волновался и радовался, и чуть не расплакалась. Я готова была остаться в этой библиотеке и плакать, плакать об индийском принце, которого здесь превратили в парию, отверженца. Шафин так резко захлопнул книгу, что мы, девчонки, подскочили. – Их пора остановить! – произнес он, и теперь его голос звучал совсем по-другому. Нел коснулась другого его плеча. – Мы их остановим, – сказала она. – У нас теперь есть фотографии. – Этого мало, – возразил Шафин. – Они могут сказать, что это шутка. Или что это записи о несчастных случаях, знаете, как мы на уроках ремесла в школе записываем, если кто-то поранит палец. – Но это же здесь, – громко запротестовала Нел. – Они охотятся на ребят. Стреляют в ребят. – Ш-ш-ш, – поспешила я ее успокоить. – Нас так слуги услышат. И едва я это произнесла, как в комнате потемнело: огромный черный силуэт перекрыл лунному лучу путь сквозь садовое окно. Силуэт в тяжелых сапогах и с плоской кепкой на голове. Идеал. Егермейстер постоял там мгновение – очень долгое – неподвижный, словно статуи в саду, просто стоял и наблюдал. Его длинная мрачная тень протянулась по полированному полу, казалась гигантской. Наконец Идеал протянул руку и повернул ручку двери. Я жестами торопливо приказала Нел погасить фонарик и чтобы оба они – Нел и Шафин – легли на пол. Я и сама растянулась на узкой балюстраде. Маленькие бисерины маминого платья впивались мне в живот, мне было все видно сквозь столбики балюстрады, и я неистово молилась в отчаянной надежде, что Идеал не заметит нас, поскольку он стоял далеко внизу – мы оказались вне поля его зрения. Больше всего тревожил меня Шафин – он был и выше, и крупнее Нел и меня, да еще этот купальный халат, белый, он в нем словно полярный медведь в угольной шахте. Стоит Идеалу поднять голову, и он сразу нас заметит. Со своего наблюдательного пункта я видела, как егермейстер тихо вошел в комнату, его подбитые гвоздями сапоги не стучали даже на полированном паркете. Вместе с ним в библиотеку вторгся ледяной осенний сквозняк, меня пробрала невольная дрожь. Свисающие с огромной люстры хрустальные подвески слегка забренчали в ночном ветерке, и, словно откликаясь на этот звук, Идеал прошел на середину комнаты и остановился прямо под люстрой (двигался он на удивление тихо для такого большущего увальня. Должно быть, годами практиковался, выслеживая невинных тварей в лесах и полях). Затем он медленно стал поворачиваться под люстрой, просматривая весь библиотечный зал по кругу. Было похоже на тот эпизод в «Красавице и чудовище», когда чудовище танцует с красавицей. Только никакой красавицы тут не было. Как и музыки. Одно только чудовище. В лунном свете я разглядела что-то у Идеала в руке, он небрежно закинул этот длинный предмет себе на плечо. Когда он повернулся, тускло сверкнули два металлических ствола. Обрез. Идеал вздернул подбородок. Клянусь, он нюхал воздух, словно гончий пес. Потом посмотрел в нашу сторону, как будто бы прямо на меня. Он столько пялился на меня в эти выходные, что теперь мог угадать, где я, – так мне казалось. Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не закричать. А потом Идеал сделал такое, что у меня сердце чуть из груди не выскочило. Он снял с плеча обрез, поднял его обеими руками и взвел курок. И медленно, молча двинулся к винтовой лестнице. Я перестала дышать. Идеал опустил руку на железные перила и поставил ногу на первую ступеньку. И как раз в этот момент снаружи громко заухала сова. Егерь обернулся, проворный, словно кошка, направил стволы на дверь. Затем он быстро и тихо зашагал через комнату, вышел в сад и аккуратно прикрыл за собой дверь. |