Онлайн книга «Братство: Опалённый»
|
— Погоди, — жестом попросив его замолчать, Люциус весь подался к проекции: — Что с исповедником? Жив? — Ну… Жив. Почти жив, сэр. — посмотрел куда-то в сторону Самсонов. — Это как — почти?! — В отключке — мы ему по голове, ненароком, сэр, случайно, прикладом заехали. Часа через два — очнётся. — Случайно? Прикладом? — Тут такая драка была, — пожал плечами Михаил: — Вахта — как с цепи сорвалась, дрались всем. К самоликвидатору раза три прорваться пытались. Ну вот мы исповеднику и того… — Он хоть живой? — Дышит, — пожала плечами голограмма: — Бошку мы ему перевязали, кровь остановили. А в остальном… — Ладно. Молодцы. Спасибо за корабли, Самсонов! Давай этого брата сюда. — Прервав связь, Сэм вызвал мед отсек: — Док? — Да, сэр? — Сейчас к тебе очередного попа приволокут. Посмотришь? — Труп? — Пока нет. Вырубили его — слегка прикладом по кумполу приголубили. Говорят — живой пока. — Пока — понятие растяжимое… Жду. Брата исповедника, связанного и с перемотанной бинтами головой, на которых бурыми пятнами, несмотря на толстую обмотку, проступала кровь, доставили в медотсек довольно быстро — корабли только закончили разворот, ложась на курс возвращения домой — на Новый Акзар. — Прикладом? — Ворчал Док, осторожно срезая слои торопливо намотанного бинта: — Слегка? — Сняв последний слой он, окинув месиво из крови и костей, аж присвистнул: — Да его теперь пристрелить проще. Сэр? — поковырявшись пинцетом в ране он достал оттуда кусок кости, и приподняв его на уровень глаз, вздохнул: — Не жилец. Можно за борт вываливать. — Погоди, Док, — показав на приборы, чьи экраны демонстрировали более-менее ровные зелёные линии: — Он же жив? — Жив, — кивнул врач, выуживая из черепа очередной кусок: — Как цветок на могилке. И вот, глянь, — в пинцете красовался обломок микросхемы: — Его так долбанули, что вся их электроника, святая, на куски разлетелась. — А говорить-то он сможет? — Ну… — Брезгливо выбросив обломок в ванночку, уже почти на треть, заполненную кровавым месивом, Жвалг пожевал губами: — Может. Если вколоть ему… — Вкалывай! — Только зря потратим, да и было бы на кого… — Продолжая недовольно бурчать, он отломал кончик ампулы и наполнив шприц, ввёл содержимое в шею Корнелиуса. Пронёсшееся по сонной артерии лекарство подействовало моментально — не прошло и нескольких секунд, как монах вздрогнул, открыл глаза и прошептал, хриплым, с трудом различимым шепотом: — Пить… Дайте… — Дайте ему, доктор, — кивнул на поильник, стоявший на соседнем столе Сэм, накидывая на голову капюшон своего так и не снятого епископского облачения. — Это убьёт его… Впрочем, — пожал плечами Жвалг: — Ему всё одно минут десять осталось. — Вам лучше, брат Корнелиус, — наклонился Люциус над умирающим, когда тот закончил пить: — Не волнуйтесь, брат мой, всё прошло успешно — еретики отогнаны и я скорблю только о том, что мы, наши силы, прибыли сюда слишком поздно. Стоявший рядом Жвалг недовольно поджал губы — ему, как врачу, подобная ложь умирающему в его заведовании пациенту, была неприятна. — Спа… сибо… Брат… — прошептал исповедник: — Вы… Исповеду… ете меня? — Конечно, брат мой. In aeternum misericordia eius… Скажи мне, брат мой… Грешен ли ты? — Грешен, отче. Грех…ов много. И крал, и… клятвы нарушал, — слова давались ему с трудом, было видно, как жизнь буквально сочится из него, выветриваясь вместе с медикаментами, закаченными в его тело. — Отпускаю, брат мой, — поспешил перейти к следующей части лже-монах: — Сие грехи тяжелы, но покаявшись ты облегчил душу свою. Чувствуешь ли ты облегчение, брат мой? — Да… отче… Теперь я готов предстать… — по телу Корнелиуса пробежала первая судорога, предвещавшая скорый конец. — Нет, ты не готов! — Возвысил голос Люциус: — Есть ещё один грех — и должно мне отпустить его прежде! — О чём… вы… Отче? — Император. Покайся — ты же знаешь где он?! — Не… знаю, отче. — Врёшь! Врёшь грешник — и гореть тебе в аду за ложь твою. Спаси душу свою — где Император. — Отче… — Задёргался он — судороги накатывали на брата исповедника всё чаще и чаще: — Это… Не мой грех… Вы же знаете… Брат Амброзий с ним… Был. Не мучьте меня… Отче… — Не мучьте его, сэр, — подошедший Док, осторожно тронул Сэма за плечо: — Всё. Отходит. Распростёртое на койке тело выгнуло дугой и из уголка рта Корнелиуса потянулась, пачкая собой подушку тонкая струйка крови. — Nunc dimittis брат Корнелиус. — торопливо совершая над начавшим распрямляться телом знак Веры, произнёс, стягивая с головы капюшон, Сэм: — Requiescat in pace… — Зря вы так, сэр, — накрывая тело простынёй, неодобрительно покачал головой Док: — Зачем было его так мучать? Я понимаю — враг он, и всё такое… Но вот так — над умирающим, — он снова неодобрительно качнул головой. — Без тебя знаю, что нехорошо, — дёрнул головой Сэм: — А что делать было? Пожалеть и ничего не узнать? — Можно подумать — вы, сэр, узнали много. Всего лишь имя — да таких Амброзиев в их среде, — недоговорив, врач отвернулся, всей своей спиной прямо-таки излучая неодобрение. — Много, — не став спорить, Люциус взял из ванночки, лежавший на её краю, пинцет и принялся ковыряться в кровавом месиве: — Но то, что этот Амброзий чином не менее брата исповедника… Ага… вот оно, — зажав обломок микросхемы он поднёс перепачканный кровью кусок пластика к глазам: — Согласись, Жвалг, чинов таких даже в Церкви не много. — Немного, — так и не поворачиваясь к собеседнику, хмыкнул врач: — Несколько тысяч. — Верно. И так же верно то, что отследить путь покойного — мы тоже сможем. Значит что? — И что? — А то, дорогой мой, что этим мы отсеем те сектора и созвездия, где он, — пинцет с обломом описал дугу, завершая её над телом: — Где он не бывал. — Ну хорошо, — повернувшись, наконец, лицом к Сэму, Док сложил руки на груди, оперившись спиной о край высокого стола: — Останется несколько сотен. Всех выкрадем? Да легко! Возьмём штурмом десяток монастырей, сожжём сотню-другую приходов. Так, сэр? И всё это — ради одного монаха? Не велика ли цена? А сдохнет он? С этим, — вытянув руку, Жвалг указал ей на тело: — Повезло — хоть что-то сказал, в отличии от предыдущих. А сдохнет, Амброзий этот? — повторил он свой вопрос: — И что — всё за зря? — Во-первых — ради Императора. А во-вторых… Вот, держи, — обломок приземлился в ладонь врача, пятная её каплями не успевшей застыть крови: — Этот разговорился потому, что парни Самсонова его по башке отоварили — поломали электронику. |