Книга В самое сердце, страница 54 – Татьяна Полякова

— Ты уверен?

Вадим кивнул.

— Пацан за нами следил. И теперь, должно быть, гадает, чем мы здесь заняты.

— Он все расскажет матери, — вздохнула я.

— Это уже не имеет значения, — успокоил Волошин.

То, что Венька все рассказал матери, сомнений не вызвало. Ночью мы вернулись в свой номер без происшествий, на этот раз воспользовавшись дверью, хотя я ожидала обнаружить Софью на ресепшен. Но встретились мы только утром, за завтраком. Выглядела она недовольной, здоровалась точно нехотя, а когда принесла нам кофе, спросила:

— Вы когда думаете уезжать?

— Неужто наше общество успело наскучить? — весело поинтересовался Вадим.

— Я собираюсь санобработкой заняться, с жильцами это запрещено.

— Тараканы завелись? — посерьезнел Вадим.

— Пока нет, но могут, если санобработку не проводить. Постояльцы вечером съезжают. Говорят, рыбы нет.

— Ну, нас-то это не особо волнует.

— Я вообще не пойму, что вы тут делаете, — не сдержалась она, сразу же пожалев об этом.

— У каждого свое представление об отдыхе, — продолжал расточать улыбки Вадим. — Если вы настаиваете, мы, конечно, переедем. Снимем дом, на худой конец. Например, у внучки Зиновьева.

Услышав это, Софья поспешно отвела взгляд, и я почувствовала не страх даже, а тоску, от которой ей, должно быть, хотелось выть в голос. Теперь у меня не было сомнений: что-то Софью с этим домом связывает. С домом или самим Зиновьевым.

Она поспешила уйти, так и не сказав, собирать нам вещи или нет, а мы спокойно обсудили ситуацию и с переездом решили не торопиться.

— Пойду-ка я с народом пообщаюсь, — сказал Вадим, поднимаясь из-за стола. — А ты присмотри за нашей хозяйкой.

Он ушел, я взяла книгу и устроилась на веранде. Вскоре раздался телефонный звонок на ресепшен. Софья ответила, разговор получился долгим, но до меня долетали лишь обрывки фраз. Однако, закончив разговор, Софья появилась на веранде и сообщила:

— Из полиции звонили. По поводу Пырьева.

— Должно быть, сын к ним обратился, — кивнула я, давая понять, что не вижу в звонке ничего удивительного, и уж точно не принимая недовольство Софьи на свой счет. — Что вы им сказали?

— А что я могу сказать? — поморщилась она. — То же, что и вам. Он уехал рано утром. Ключ оставил на стойке. За номер заплатил вперед. Еще и продлить хотел, но вдруг передумал. Я не видела, как он уехал, но ключ лежал на стойке, а вещей в его номере не было.

Создавалось впечатление, что она саму себя пытается убедить в этом.

— Они спросили, на чем он отсюда мог уехать?

— На такси, наверное. Автобус так рано не приходит. Я слышала шум мотора, но машину не видела.

— Установить, заказывал ли он такси, совсем нетрудно, — кивнула я.

— Может, за ним кто-то из знакомых приезжал, — проворчала она, и вновь я почувствовала эту ее тоску. И подумала: вряд ли Пырьева найдут живым. Мысль, в общем-то, не такая уж неожиданная, учитывая все, что мы к этому моменту узнали.

— Разберутся, — беспечно ответила я и тут же почувствовала, как тоску сменил гнев, обращенный на меня. Разумеется, не из-за этой фразы. Софья наверняка считает, что это мы разрушили ее мир своим вмешательством. Неужели она наивно полагала, что Пырьева не будут искать?

Я сделала вид, что продолжаю чтение, и Софья вскоре ушла. А еще через несколько минут я заметила Ивлева. Стараясь не привлекать внимания, он шел, держась ближе к кустам. Юркнул во двор. Софья в это время была на ресепшен, скрипнула дверь, и стало тихо. Значит, парочка не собиралась разговаривать в гостинице, предпочтя другое место. Скорее всего, квартиру Софьи.

Я отправилась в номер, где уже привычно перемахнула через подоконник. Дверь в сарай была открыта. Я подошла ближе, уже не сомневаясь, что Софья и Ивлев там.

— Ты понимаешь, идиотка, чем это может кончиться? — услышала я голос Ивлева. Он говорил очень тихо, но был не просто раздражен — его трясло от бешенства.

— Чего ты от меня хочешь? — с вызовом спросила она.

— Объясни своему щенку…

— Не смей его так называть…

— Извини. Что это я? Как можно оскорбить такого прекрасного мальчика? — издевательски заметил Ивлев. И тут же добавил: — Колония по нему плачет, и по тебе, кстати, тоже.

— Из полиции звонили, по поводу Пырьева, — со вздохом сообщила Софья.

— Ну и что? Ясно было, что позвонят.

— Но… — начала Софья, Ивлев тут же ее перебил:

— Поговори с мальчишкой! Или я сам с ним поговорю. Дай сюда эту дрянь…

Я услышала, как рвется бумага.

— Не смей даже близко подходить к моему сыну! — прошипела Софья.

— Не то что? — издевательски спросил Ивлев и вскоре вышел из сарая.

Я едва успела спрятаться за угол. В руках у него был альбом с рисунками Вени. Ивлев подошел к мангалу, бросил в него разорванные в клочья рисунки. Чиркнул зажигалкой, бумага вспыхнула. Я подумала, что нам не мешало бы взглянуть на рисунки, которые так разозлили Ивлева. Интересно, что там было? Маяк? Девушка-узница? Или то, чего мы раньше не видели? И не увидим. Потому что Ивлев не собирался уходить, пока бумага не превратилась в пепел. Но этого ему показалось мало. Дождавшись, когда огонь потухнет, он взял палку и перемешал пепел.

Софья, покинув сарай, сидела на ступеньках, наблюдая за Ивлевым.

— Ты все поняла? — поворачиваясь к ней, резко спросил он. И, не дожидаясь ответа, ушел.

Я подумала, что могла бы подойти к женщине и вызвать ее на откровенный разговор. Но тут же очень четко ощутила ее эмоции.

Гнев, ненависть, желание все сокрушить на своем пути. Стало ясно: все разговоры сейчас бессмысленны. Софья медленно поднялась и пошла к себе. А я ретировалась на веранду.

Вадим вернулся ближе к обеду. Еще только взглянув на него, я поняла: есть новости.

— Хозяюшка, как насчет пивка? — заголосил он, поднимаясь на веранду.

Софья не ответила, должно быть, находилась в своей квартире. Вадим направился к холодильнику и взял две бутылки пива.

— Пока нас еще не выперли, воспользуемся сервисом, — усмехнулся он, садясь напротив.

— У нее был Ивлев, — сообщила я. — Они немного поскандалили из-за Венькиных рисунков.

— Ивлеву в принципе его художество не нравится или что-то конкретное?

— Думаю, конкретное. Да жаль, не знаю, что.

— Да, любопытно было бы взглянуть.

— Это вряд ли. Ивлев рисунки сжег.

— Ничего. Было бы желание, парнишка еще нарисует. У меня есть новость, — прихлебывая пиво, продолжил он. — В то утро, когда Пырьев предположительно уехал, сосед видел старенькую «Хонду». Говорит, рано утром пошел по нужде, услышал шум двигателя и выглянул в окно.