Книга Саймон и программа Homo sapiens, страница 17 – Бекки Алберталли

— Элис и бурундуки, — небрежно выдает Элис, и все мы падаем со смеху. Не знаю, просто бурундуки — наша тема. В детстве мы научились петь и

танцевать, как они, и устраивали представления перед камином. Это продолжалось несколько лет. Так вот нашим родителям повезло. Хотя они же назвали своих детей Элис, Саймон и Элинор, так что, в общем-то, сами напросились ^[26].

Элис чешет спину Биберу ногами, и я замечаю, что на ней разные носки. Почти невозможно поверить, что сестры не было дома аж три месяца. Кажется, до этого момента я и не осознавал, как странно было здесь без нее.

Нора, должно быть, думает о том же, потому что произносит:

— Поверить не могу, что через два дня ты уедешь.

Элис поджимает губы, но молчит. Воздух стал прохладнее, и я прячу ладони в рукава своей толстовки. А потом вибрирует мой телефон.

Сообщение от Мартышкиной Задницы: привет а на выходных будет что нибудь Через секунду еще одно: ну в смысле с Эбби

Кажется, Мартину чихать на пунктуацию, что совсем не удивительно.

В ответ я пишу:

Прости, я с семьей. Сестра приехала.

Его мгновенный ответ:

клево спир, мой брат тоже приехал. Передает привет;)

И я даже не знаю, что это — шутка, или угроза, или еще что, но я его ненавижу. Серьезно, он меня просто выбешивает.

— Эй, — наконец говорит Элис, поджимая под себя ноги в кресле.

Родители уже ушли спать, и на улице становится все холоднее. — Не знаю, может, уже все наелись, но у меня в сумке почти полная коробка «Чипс эхой!» ^[27]. Так, на всякий случай говорю.

Господи, благодарю за Элис.

Господи, благодарю за «Чипс эхой!».

Я отменно проведу вечер с сестрами, набью рот печеньем и точно забуду о Мартышкиной Заднице и его неоднозначной подмигивающей скобочке. Мы перемещаемся на диван в гостиную. Бибер вырубается у Элис на коленях.

— Кто-нибудь хочет «Ника Айзнера»? — спрашивает Нора.

— Шутишь? Естественно. Неси арахисовое масло, — приказывает Элис. «Ник Айзнер» — это обычное печенье с ложкой арахисового масла сверху.

Когда нам было пять лет, Ник думал, что именно это люди и подразумевают под печеньем с арахисовым маслом. Разумеется, получается вкусно, но в моей семье такое не дадут забыть.

— Кстати как там малютка Ник Айзнер?

— Как обычно. Все еще неразлучен со своей гитарой.

И он бы точно оскорбился, если бы узнал, что Элис до сих пор называет его крошкой. Ник немного влюблен в Элис еще со средней школы.

— Как раз хотела спросить. Так мило.

— Я ему передам.

— Лучше не надо. — Элис откидывает голову на диванную подушку и трет глаза за очками. — Прости, — она зевает, — ранний рейс. И я не высыпалась всю неделю.

— Экзамены? — интересуется Нора.

— Ага, — отвечает Элис. И явно есть что-то еще, но она не хочет вдаваться в подробности.

Внезапно Бибер громко зевает и перекатывается набок так, что у него выворачиваются уши, а потом начинает дергать губами.

Вот чудик.

— Ник Айзнер, — повторяет Элис и усмехается. — Помните его бар-мицву?

Нора хихикает.

— О боже, — говорю я и чувствую: самое время уткнуться головой в подушку.

— Бум-бум-бум.

Хотя нет. Самое время врезать Элис подушкой.

Она защищается ногой.

— Серьезно, Саймон. Мы расчистим тебе место на полу, если хочешь, — говорит Элис.

— Танцевальная пауза от Саймона Спира, — объявляет Нора.

— Ага. Окей.

Зря Ник пригласил всю мою семью на свою бар-мицву. Зря я пытался станцевать перед ними поппинг и локинг ^[28] под «Boom Boom Pow» ^[29]. В седьмом классе хорошие идеи в голову не приходят.

— Разве тебе не хотелось бы вернуться во времена средней школы и остановить себя? Типа: «Эй, Элис, заканчивай. Прекрати, что бы ты ни делала».

— ОМГ. — Нора качает головой. — То время даже вспоминать страшно.

Да ладно?

Это Элис, например, целый месяц носила шелковые перчатки до локтя. А я, не совру, съел пять печений-рожков на Ярмарке Ренессанса ^[30] в шестом классе и потом наблевал в восковой слепок собственной руки. (Оно того стоило.)

Но Нора? Даже не знаю, чего ей стыдиться. Это кажется невозможным с точки зрения генетики или возраста, но в средних классах она была клевой. По-тихому клевой, типа когда сам учишься играть на гитаре, носишь нормальную одежду и не ведешь блог на «Тамблере» под названием «ОДЕРЖИМОСТЬ Passion Pit».

Но, видимо, даже Нору преследуют призраки средней школы.

— Да, я бы хотел, чтобы кто-нибудь сказал Саймону тех времен: «Попытайся быть классным. Просто попытайся».

— Ты всегда был классным, малыш, — улыбается Элис, перегибаясь через Бибера и дергая меня за ступню.

Я — малыш, а Нора — кнопыш. Но, разумеется, только для Элис.

— И танцуешь ты очень классно, — добавляет она.

— Прекрати, — говорю я.

Все становится немного идеальнее, когда Элис дома.

* * *

Но потом Элис уезжает, и во всей своей отстойности начинается школа. На уроке английского мистер Вайз дарит нам злодейскую улыбку, а значит, он закончил проверять наши тесты по эссе и мемуарам Генри Торо ^[31].

Я угадал. Он начинает раздавать работы, и я вижу, что большинство листков исписаны красной пастой. Лиа едва окидывает взглядом свой тест перед тем, как оторвать его нижнюю часть и начать складывать из нее журавлика. Сегодня она выглядит особенно раздраженной. Я на сто процентов уверен: это из-за того, что Эбби снова опоздала и влезла между ней и Ником на диване.