Онлайн книга «Настоящая любовь»
|
Когда в одиннадцать часов в магазине собираются члены «Женского читательского общества Эктона», я начинаю волноваться. Самолет Джесса приземляется в три часа. Сегодня Джесс, мой Джесс будет дома. Три года и семь месяцев тому назад я оставила его в аэропорту Лос-Анджелеса, и сегодня, когда он приземлится, я буду ждать его на аэродроме. После полудня и до двух часов дня на работе от меня мало толку. Я рассеянна, невнимательна и нетерпелива. Одной женщине я пробила чек на 16 долларов и 87 центов, а когда она протянула мне двадцатидолларовую купюру, я сдала ей сдачу в 16 долларов и 87 центов. Мужчина звонит и спрашивает, есть ли у нас в продаже книга «Жутко громко и запредельно близко» [14], а я говорю ему: «Да, у нас есть все книги Джонатана Летема». Когда я вижу, что Марк, единственный из служащих, которого я охарактеризовала бы как книжного червя, подходит, чтобы помочь мне, я определенно испытываю облегчение. Пора идти. Собирая вещи и видя свое отражение в зеркале, в туалете, отчасти сожалею о том, что мы с Тиной – не близкие подруги. Было бы приятно посмотреть на кого-то и сказать: «Ну, и как я выгляжу?» И услышать в ответ: «Ты выглядишь замечательно. Все будет прекрасно». Идя к машине, я подумываю о том, чтобы позвонить Мари. Возможно, никто лучше, чем она, не сможет подбодрить меня, когда я так нуждаюсь в этом перед встречей с давно пропавшим мужем. Но когда я достаю телефон, то вижу СМС от Сэма. Я люблю тебя. Каждый день мы пишем друг другу подобные сообщения, но теперь оно кажется мне одновременно жизнеутверждающим и разрывающим сердце. Я пристально смотрю на экран, потрясенная тем, что происходит в моей спокойной и стабильной жизни. У меня есть муж и жених. Я сажусь в машину и включаю зажигание, запускаю мотор и выезжаю с парковки. После нескольких лет без мужа, которого я потеряла, он возвращается домой. Я заезжаю на территорию аэропорта, высматривая, есть ли места на парковке. Смотрю на часы, я приехала на пятнадцать минут раньше. Я ерзаю в машине, не зная, как не дать волю накопившейся в моем теле нервной энергии. А потом из моего телефона вырывается мелодичный звонок, и я вижу лицо Оливи на экране. Я отвечаю. – Как дела? – спрашивает она, даже не здороваясь. – Не знаю, – говорю я. – Он уже дома? – Скоро будет. Джесс должен приземлиться через пятнадцать минут. – Боже мой, – говорит она. – Поговори со мной. – Чем я могу помочь тебе? Это обычная манера Оливи подходить к делу. Чем я могу помочь тебе? Замечательное качество для подруги. Это значит, что именно она всегда моет посуду, когда остается у тебя дома. Именно она всегда посылает продуманные подарки и забегает тогда, когда это уместно. Но в такой ситуации, как сейчас, она не в своей тарелке. Потому что она ничего не может сделать. Все так, как… есть. – Можно мне, по крайней мере, послать тебе цветы? – спрашивает она. Я улыбаюсь. – Не думаю, что цветы помогут мне разобраться с тем, что у меня есть одновременно и муж, и жених, – отвечаю я. – То, о чем ты говоришь, совершенно абсурдно, – слышу я от Оливи. – Цветы всегда помогают. Я смеюсь. – Спасибо тебе, – говорю я, – за то, что тебе удается шутить в такой момент. – И спасибо тебе за то, что ты считаешь, что прилично шутить о серьезных вещах, – говорит Оливи. – Трейси с этим не согласна. Трейси – подружка Оливи. Надо сказать, я не вижу никакого смысла в том, что они живут парой. Серьезная и эрудированная Трейси обучает людей грамматике. У нее величественная осанка, она худенькая и эффектная. В Оливи же мне больше всего нравится то, что она всегда говорит первое, что приходит ей в голову, ест то, что поставишь перед ней, и пробует все, что бы ты ей ни предложила. Сэм с легкостью объясняет это тем, что противоположности притягиваются, но я все еще пытаюсь отыскать недостающее звено. Так уж вышло, что Сэм как минимум раз в месяц говорит мне: «Ты действительно хочешь продолжить разговор об Оливи и Трейси?» – Ты думаешь, с ним все в порядке? – спрашивает Оливи. – То есть я знаю, что он жив, и, говорят, что вполне здоров, но не думаешь ли ты, что он появится и сойдет с ума? Я имею в виду, что, если так? Три года в одиночестве? Он, вероятно, питался кокосовыми орехами и разговаривал со всем подряд. – Это не помогает, – говорю я ей. – Как раз наоборот. – Прости. Я отключаюсь. – Нет, – говорю я. – Не вешай трубку. Просто прекрати говорить о том, что мой муж, возможно, тронулся умом. Поговори о чем-нибудь другом, мне нужно убить время, пока никто не пришел сюда, и я боюсь, что если мне придется убивать его в одиночку, то тронусь я. Оливи смеется: – Как я сказала, в трудные времена ты сохраняешь хорошее чувство юмора. – Я пошутила, – отвечаю я. А потом мы обе начинаем хохотать, потому что это приятнее всего, разве нет? Как все серьезно, как все не смешно. Именно в тот момент, когда я заливаюсь смехом, я вижу, как на парковку заезжает белый внедорожник, и я понимаю, что приехали родители Джесса, еще до того, как вижу их. – Ах, – говорю я Оливи. – Мне нужно идти. Здесь Франсина и Джо. – О господи, – говорит Оливи. – Как неудобно. – Немного, – говорю я, заглушая мотор. – Я хочу сказать, когда ты в последний раз разговаривала с ними? – По существу, я не говорила с ними с тех пор, как он исчез, – сообщаю я ей. – Все мы втроем в течение нескольких месяцев притворялись, что остались одной семьей, звонили друг другу по праздникам и дням рождения. Но все это скоро сошло на нет. Честно говоря, я думаю, что это было слишком болезненно для всех нас. В последние годы мы жили в одном и том же городе и не встречались друг с другом, если не считать тех случаев, когда мы случайно сталкивались в продуктовом магазине. Ладно, пожелай мне удачи, чтобы я со всем справилась. Мне нужно идти. У Оливи была очень плохая привычка, на которую я никогда не обращала внимания до того, как мы не разъехались по разным городам и не были вынуждены свести все общение к телефонным разговорам. Когда ты говоришь ей, что тебе нужно идти, она говорит «ладно», а потом болтает еще полчаса. – Ладно, – говорит она. – Удачи. Я всегда на связи. С Сэмом все нормально? Как у него дела? |