Книга Дочь Нефертити, страница 4 – Татьяна Семенова

— Могут, — кивнул Ваня. — Холодное оружие, да ещё древнее. Типа, украли из музея.

— А может, мы ролевики, толкинисты, — предложила Аня.

— Эх, Анюта, милиция и слов-то таких не знает!.. — грустно улыбнулся Саша.

Друзья задумались.

— Эврика! — провозгласил Ваня с таким лицом, что опять непонятно было, собирается он говорить всерьёз или шутит. — Будем добираться до дома перебежками. Тут же недалеко. Один — впереди, дозорный. Двое — хранители меча — следом, используя естественные укрытия, как то: подворотни, ларьки, ниши подъездов.

— Лучше не так, — возразил Саша. — Один с мечом петляет, как заяц, впереди, а двое сзади идут себе, как нормальные люди.

— И кто этот один?

— Ну, ты, разумеется. Во-первых, меч конкретно твой, а во-вторых, инициатива наказуема.

— Слушайте, ребята, — сквозь смех проговорила Аня, — мы так до дома к утру не доберёмся. Меч, конечно, длинная штука, но думаю, что в куртку его завернуть можно. А тут действительно два шага — не замерзнешь.

— Ты права, — согласился Ваня. — Очевидно, от путешествий во времени глупеют.

— Вообще-то глупеют от другого, — тихо произнес Саша, но Ваня сделал вид, что не услышал его.

— Послушайте, — вдруг замахала руками Аня. — У меня есть идея поинтересней. А что если спрятать меч в штанину?

Ребята уставились на девушку.

— Чего? — переспросил Ваня.

— Ну, запихнуть меч в брюки, — смущённо повторила Аня и тут же пояснила: — Правда, при ходьбе одна нога не будет сгибаться, но это как будто у тебя вместо ноги протез.

Ребята покатились со смеху.

— Вы чего? — растерялась Аня. — По-моему идея неплохая. И не надо ни от кого прятаться. Все будут думать, что идёт инвалид… без ноги… — добавила она тихо, — на протезе… — сказала ещё тише.

Саша с Ваней переглянулись.

— И кто это будет? — ухмыльнулся Ваня.

Аня посмотрела сначала на одного, затем на другого и вдруг живо представила себе эту картину, сперва в главной роли с Ваней, а потом с Сашей и, не выдержав, прыснула от смеха.

— Считайте, что я вам ничего не предлагала, — резюмировала она.

Ребята облегчённо вздохнули.

— Ладно, пошли быстрее, — скомандовал Ваня, укутывая меч в ветровку и пристраивая его под мышкой, — а то наша здравомыслящая Анюта может придумать ещё что-нибудь.

— Минутку, — сказал Саша, — в твоем предложении, Вань, был один разумный момент. Дай-ка я выгляну в переулок, проведу, так сказать, рекогносцировку. Это будет не лишним.

Время, однако, приближалось к полуночи, и для обычного буднего четверга было вполне нормально, что улица оказалась совершенно пуста — массовые народные гуляния по поводу дня рождения Анны Птицыной, похоже, пока не проводились.

— Можно выдвигаться, — разрешил Саша, вернувшись, — а вот эту шнягу, — сказал он Ване, — неси лучше на плече — будешь похож на строителя с теодолитом.

— Или на моджахеда с базукой.

— Постойте! — всполошилась вдруг Аня.

Ребята остановились.

— Ещё одна гениальная идея? — саркастически усмехнулся Ваня.

Аня, казалось, не обратила никакого внимания на едкое замечание.

— А вдруг здесь тоже прошло пять дней?! — испугано зашептала она. — И нас родители уже ищут с милицией по больницам и моргам?

— Этого не может быть, — спокойно проговорил Саша.

— Почему? Откуда ты знаешь? — спросила Аня.

— Ну, во-первых, в дневнике генетика, который мы нашли вместе с «Фаэтоном», было чётко написано: все, кто побывал в своей прошлой жизни, возвращались обратно в то же самое время. А во-вторых, за пять дней в этом унылом месте что-нибудь изменилось бы. Тут еще вчера бульдозеры работали и экскаватор. Значит, уж этот кусок стены доломали бы точно.

— Второй аргумент не принимается, — возразил Ваня. — Помните, в соседнем переулке недоломанная стена три года стояла. Или четыре. А до этого тоже бульдозеры очень бойко там шевелились.

— Ну, ладно, — немного обиженно сказал Саша, — а с дневником?

— С дневником убеждает, — кивнул Ваня.

— Тем более, — поддержала Аня, — что все часы и мобильники показывают одну и ту же дату.

— Хорошо. Вопрос номер два, — они уже шли по улице, и Александр Ветров, вновь обретая уверенность, принимал руководство на себя. — У кого будет храниться «Фаэтон»? И что с ним делать дальше?

— Мне кажется, — сказала Аня, — лучше будет, если у тебя, Саш. Вань, ты не против?

— Он-то не против, — улыбнулся Ветров, — меня надо спрашивать. Или кто-то считает, что хранить у себя эту бомбу — большая радость? Повторяю для забывчивых вторую часть вопроса: что нам делать дальше с «Фаэтоном»?

— Обсудим это завтра, на свежую голову, — предложила Аня.

— Хорошо, — принял вариант Саша.

— Только вот ещё… — забеспокоился Ваня. — Давайте договоримся, что никому не расскажем о том, как мы путешествовали во времени.

— А что, у кого-то есть желание прослыть сумасшедшим?

Аня и Ваня хмыкнули и тут же поняли, что Саша прав.

Благополучно проводив девушку до подъезда, ребята двинулись в сторону своих домов, расположенных совсем рядом друг от друга. Всё было буднично до оскомины, но в самой этой обычности таилась какая-то невозможность, нереальность. Уж слишком не вписывались Ванькин меч, завёрнутый в куртку, Анин цветок в шкатулке, и вообще все воспоминания о Лангедоке, такие недавние, такие свежие!.. в эту тихую московская ночь с желтыми окнами высоких зданий, с чистым сухим асфальтом и мерцающими во тьме рекламными вывесками.

Они оба долго молчали, а, уже подходя к своему дому, Ваня вдруг спросил:

— И что она нашла в этом средневековом рыцаре?

— Ты про Анри? — усмехнулся Саша.

— Ну да, — кивнул он. — Мне все время казалось, что стать бойфрендом Анюты Птицыной — абсолютно нереально. Она, конечно, отличная девчонка, но характер у неё — не подарок. Мы ведь давно дружим, правильно? Однако стоит хоть намекнуть на что-то… серьёзное, и она сразу делается вся такая гордая и надменная.

— Не согласен, — помотал головой Саша. — Какая она надменная? Смешно даже. И характер у неё нормальный. Ты просто преувеличиваешь, потому что… для тебя это важно.

— Нет, ты вспомни, — настаивал Ваня, — сколько к ней подкатывало пацанов? И все получали отлуп.

— Ну, положим, не все…

— Ты про Гошу, который звал её Птичкой? Да, это её детское прозвище, и Аня никому не разрешает так себя называть сейчас… Кроме Гоши. Но это же особый случай, ему почти тридцать.