Онлайн книга «Стальное поколение»
|
— В основное здание… * * * Основное здание УКГБ по г. Ростову и Ростовской области представляло собой массивное, сталинской архитектуры здание на полквартала бледно-желтой расцветки. Памятливые люди обходили его десятой дорогой: в тридцать седьмом тут зверствовал Евдокимов [114], буквально заливший область кровью. Что же касается сегодняшних дней — монстры, подобные Евдокимову в этом здании давно уже не водились, а водились вполне даже приличные молодые и средних лет люди, которые держали ростовский УКГБ в числе лучших в стране… Перед самим зданием — машина разделились. Банальный фургон «Хлеб», в который поместились и часть группы захвата и арестованные проехал чуть дальше, чтобы сдать задержанных в тюрьму, точнее в изолятор — проще всего это было сделать, пропустив задержанных через вход ХОЗУ, хозяйственного управления. Волга и РАФ затормозили у главного входа, в здание быстро провели какую-то женщину. Причем — автоматчики перекрыли тротуар с обеих сторон, еще один — постоянно находился рядом с женщиной. Такого здесь не видали с недоброй памяти Евдокимова… Женщину подняли наверх, туда, где были кабинеты комсостава, в том числе и начальника УКГБ, которого в здании не было. Кабинет, куда поместили московскую бригаду — находился по соседству и представлял собой зал для совещаний. Его использовали как помещение для размещения ВСОГ [115], потому что никакого другого подходящего не нашли. — Доставили… — объявили местные опера. Сухой, невысокий старичок, одетый в неброский серый костюм — поставил чайную чашку на блюдечко. Поморщился, словно услышал ругательство. — Выйдите. И чаю принесите… с печением… Опера поспешили ретироваться. Этот старичок был с Москвы, и местный «первый» генерал-лейтенант Хлестков при его появлении спешно слег в больницу. — Присаживайтесь… — показал старичок на стул. Женщина прошла к стулу, села. На лице ее — было то отчужденное выражение, каким на Востоке показывают, что ни собеседник, ни его дело не интересны. — Сейчас чай принесут — сказал старичок, листая какую-то папку — негусто… Негусто… Старичок захлопнул папку. — Да вы ешьте, ешьте печение. Вошел один из местных оперов, в джинсах, один из тех, кто с захвата. Поставил на стол поднос. Ложечки — едва заметно подрагивали в чашках. Шепнул несколько слов старику на ухо и поспешно вышел… — Ну, вот, и чай… — обрадовался старичок — да вы пейте чай, Жанна Адамовна. Поверьте, не обидим, не отравим. Женщина — резким жестом отставила чашку. Чай плеснулся на блюдечко. — Догадываетесь, о чем будете говорить? Молчание. — Жанна Адамовна, органы госбезопасности только что обезвредили двух бандитов у вашей двери. Бандитов с оружием. Не интересно, зачем вас, всего лишь бухгалтера — решили убить двое бандитов? Двое армянских бандитов. Женщина улыбнулась каким-то своим мыслям, но ничего не сказала. — Любили его? — сочувственно произнес старик. Женщина резко повернулась. — Что с ним? — Убит сотрудниками милиции при задержании — безжалостно отрезал старичок. Женщина закрыла лицо руками. Беззвучно затряслась в рыданиях. Старичок снова принялся читать дело. И так минуты шли за минутами, в углу — почти беззвучно шли напольные часы, а за окном — уже был новый день. День, который надо было пережить. Женщина понемногу приходила в себя. Чай давно остыл. — Что вам надо? — вдруг спросила она чужим, сухим голосом. — Узнать правду. Кстати, позвольте представиться. Легаш Иван Францевич, генерал-лейтенант государственной безопасности, начальник Особой Инспекции КГБ СССР. — Легаш… Хорошая фамилия. Старик покачал головой. — Не надо, Жанна Адамовна. Вы же не такая, зачем прикидываться. Это не ваш мир. — Да откуда вам знать какая я… — сказала, словно выплюнула женщина — мрази. — Ваш гражданский супруг, Карапетян, был уголовным авторитетом, Жанна Адамовна. Мы это знаем. Но одновременно с этим — мы полагаем, что он был убит при задержании с тем, чтобы скрыть правду о тех событиях, которые происходят в Армении. Вы смотрите телевизор? Молчание. — Больше двух тысяч человек сгорели заживо при взрыве в ереванском аэропорту. Вашего гражданского супруга, Жанна Адамовна — нельзя было называть образцовым гражданином… я бы так сказал. Я боролся с такими в пятидесятых… в шестидесятых… и мы извели таки заразу. Но думаю — он и не подумал бы сжечь две с лишним тысячи человек для того, чтобы развязать новую войну… Молчание. — Как думаете, как мы на вас вышли? Молчание. — Один из наших сотрудников — был с Карапетяном до самого конца, до того, как его убили. Убить пытались и его. Мы считаем, что вашего мужа умышленно убили при задержании люди, которые пытались этим скрыть собственные преступления. Начиная от контрабанды через турецкую границу и заканчивая изменой Родине, террористическим актом и убийствами. Мы считаем, что эти люди являются действующими сотрудниками милиции и КГБ. И если вы нам поможете, эти люди понесут заслуженную кару. Женщина смотрела на чашку, словно там — был какой-то ответ. — Он… как это произошло? — Он попытался прорваться через пост милиции на машине. Милиция открыла огонь. Согласно показаниям нашего сотрудника — до этого военизированный отряд напал на его дом, даже не пытаясь никого задержать. Это само по себе уголовное преступление, противное советской законности. Люди, виновные в этом тоже понесут суровое наказание. — Понесут… как же. — Понесут — твердо сказал Легаш — еще раз посмотрите на мое удостоверение. Я начальник Особой Инспекции КГБ, это отдел, который расследует преступления, совершенные самими сотрудниками КГБ. Дело находится на контроле у Генерального секретаря Партии, он знает о происходящем. Виновные — кем бы они ни были — будут наказаны по всей строгости советского закона… Молчание. — Не хотите нам помочь? Между прочим — ваше имя и адрес дал нам наш сотрудник, которого пытались убить вместе с Карапетяном. И Карапетян сказал ему, что именно у вас — он хранит документы, которые могут разоблачить преступные элементы, проникшие в армянские милицию и КГБ. Мы можем разоблачить их и без вас, Жанна Адамовна. Но подумайте — если в аэропорту погибли две с лишним тысячи человек — сколько может погибнуть еще из-за вашего молчания. |