Онлайн книга «Тысяча акров»
|
– Лорен тут заявил: «Что же ты не женился? Поговаривают, на западе ничего так девчонки. Ничего так…» Мы засмеялись. Потом Джесс замолчал, пристально посмотрел мне в глаза и добавил: – У меня ведь была невеста. Погибла в автокатастрофе. – Когда? – Шесть лет назад. Ее звали Элисон, ей было всего двадцать три года. – Ужасно. Прости… – Два года я пил, не просыхая. В Канаде не проблема найти собутыльников. – Нигде не проблема. – Да, но там не стыдятся – там просто пьют. – На вечеринке ты даже не притронулся к спиртному. – Во вторую годовщину ее смерти я выпил две бутылки виски и чуть не сдох. С тех пор не беру в рот ни капли, даже пиво перестал пить. – О Джесс… – Я чуть не задохнулась от жалости к нему. Все его рассказы о жизни в большом мире казались мне ужасающими. Я взяла второй ящик с рассадой. Выкопала глубокую лунку, насыпала в нее удобрения, отделила один кустик, аккуратно оборвала нижние листья и воткнула в землю – у помидоров корни растут по всей подземной части стебля, благодаря чему они переносят любую непогоду. Выпрямилась и взглянула на Джесса, он смотрел на меня серьезно и сосредоточенно. – Расскажи еще, – попросила я. – У Элисон были непростые отношения с родителями – те из Манитобы, очень религиозные. Когда она уехала в Ванкувер, они отреклись от нее. Это давило на нее все больше и больше. Она доверяла людям, всегда такая добрая, открытая, внимательная. Не знаю, может, и не несчастный случай. Она вылетела на встречку, прямо под колеса грузовика. В ее состоянии похоже на самоубийство, но вряд ли она стала бы подвергать риску чужие жизни. Я бросила сажать, села на корточки и уставилась на Джесса, широко открыв глаза. Он улыбнулся и добавил: – Пожалуйста, сажай, мне так проще рассказывать. Я принялась копать следующую лунку. – После смерти Элисон, – продолжал он, – я напивался и названивал ее родителям из баров, угрожая приехать в Манитобу и прирезать их. Они никогда не бросали трубку, всегда слушали до конца, иногда даже вдвоем по параллельным линиям. Пока я их проклинал, они молились за меня. Не думаю, что их мучила совесть. Я перестал им звонить, когда бросил пить. Я опять подняла на него глаза, а он широко улыбнулся и заявил: – Теперь я наполнен светом и спокойствием. И любовью к жизни. – Вижу, – кивнула я и выкопала еще одну лунку, а потом решилась. – Ты выглядишь моложе, чем Лорен, но лицо у тебя старше. Жестче. Или опытнее. – Правда? – Мне так кажется. – А мне кажется, что ты выглядишь моложе Роуз. Я ничего не ответила. Мысль, что он рассматривал меня, неожиданно смутила и напугала. – Какой она была, твоя… Элисон? – Большинство бы посчитало ее простоватой. Крепкая, неуклюжая, неулыбчивая. Но любовь ее преображала. Я недоверчиво посмотрела на Джесса – он что, шутит? – Я не шучу, – добавил он, заметив мой взгляд. – У нее были красивые глаза и улыбка. Когда мы занимались любовью… Когда она чувствовала себя счастливой, ее лицо расцветало. И движения наполнялись грацией, когда она переставала стесняться своего тела. – Как же ты это разглядел? – Мы работали вместе в службе доверия. Я не сразу в нее влюбился. Долго приглядывался. – Мечта всех серых мышек, что найдется тот, кто разглядит красоту за заурядной внешностью. – Знаю. Повисло молчание, я продолжала выкапывать лунки и втыкать в них помидоры. – Роуз еще не оправилась после операции, до болезни она выглядела гораздо лучше, – заметила я. – Какой болезни? – Лорен и Гарольд ничего тебе не сказали? – Про операцию? Нет, – покачал головой Джесс. – Досадно… – Почему? – Будто для них это – мелочь, о которой даже упоминать не стоит. У Роуз нашли рак груди. В феврале сделали мастэктомию. – Подозреваю, они и слов-то таких не знают. – Джесс улыбнулся. Уткнувшись в следующую лунку, я спросила: – А что они сказали тебе о маме? – Умерла от рака. – Сначала у нее тоже обнаружили рак груди, а потом – лимфому. – Теперь твоя очередь рассказывать. – О чем? – О маме. Вся округа единодушно осуждала Джесса Кларка за то, что он так и не появился, когда его мать Верна умирала. Я тоже, и потому мой вопрос прозвучал довольно резко: – Уверен, что хочешь знать? – Нет. – Тебе решать. – Все было так плохо? – спросил Джесс. – Лимфома почти не причиняет боли. Твоя мама чувствовала легкое недомогание в течение пары месяцев, но к доктору идти наотрез отказывалась. Лорен едва ли не силой отвез ее в больницу, там поставили диагноз. Через две недели ее не стало. Долго она не мучилась. – Почему же ты спрашивала, хочу ли я знать? Я чувствовала вкус пыли на губах. – Она ждала тебя. По словам Лорена, до последнего ждала, что ты появишься или хотя бы позвонишь. – Мне никто не сообщил. – Она запретила. Надеялась на духовную связь. Рассказывала, что, когда ты был маленьким, ей даже не приходилось тебя звать, стоило только подумать, и ты являлся. До самого конца она надеялась, что ты ее почувствуешь. Я понять не могла, почему Гарольд и Лорен не позвонили тебе вопреки ее запретам. Оказалось, не смогли тебя найти. Лорен звонил в Ванкувер Джесси Кларк, но та оказалась женщиной. – Как она уходила? – А ты как думаешь? В тоске и горе. Джесс ничего не ответил, я продолжала сажать. Солнце уже стояло высоко, время близилось к полудню, а у меня еще оставалось двадцать пять кустов в ящике. Я отодвинула их в тень и полила водой. Возможно, я была слишком резка с Джессом, но я прекрасно помню, как умирала моя мать. Мне тогда едва исполнилось четырнадцать. Она лежала в гостиной, и мы с Роуз ухаживали за ней два месяца. Дежурили по очереди: я приходила в школу на два часа позже, а Роуз уходила на два часа раньше. Не знаю, есть ли на свете что-то более тяжкое и весомое, чем смерть матери. Все мы думали, что Джесс Кларк должен приехать. Просто обязан, какой бы тюремный срок ни ждал его при пересечении границы. Так повторял Гарольд, и я до сих пор с ним согласна. Я облизнула губы, пересохшие от опаляющего гнева. – Не сработала духовная связь, да? – бросила я. – Она умерла в ноябре семьдесят первого? – Сразу после Дня благодарения. |