Книга Обманка, страница 57 – Филиппа Грегори

Лука попытался превратить вскрик в кашель.

Неловкую ситуацию попытался сгладить брат Пьетро.

– А как бы он смог? Только Бог может дарить жизнь!

Лука кивнул.

– Извините. Нет. Я видел только дохлых и высушенных животных и насекомых.

Писец аккуратно это записал.

– Итак, основное обвинение: фальшивомонетничество, – продолжил разбирательство первый судья. – Вы видели какие-либо свидетельства этого?

Лука кивнул:

– Он сам показал мне формы для отливки монет. Он сказал, что первые монеты он получил от Джона, герцога Бедфордского, с которым он прежде был знаком в Париже. Сначала у него были подлинные монеты герцога, а затем здесь, в Венеции, он изготовил по рецепту герцога партию монет, которые собирался выдать за золотые, используя герцогскую печать.

– И тем не менее вы не сообщили нам об этом? – холодно поинтересовался один из присутствующих. – Фальшивомонетничество – это преступление, которое разит республику в самое сердце. Вы знаете, как изменение спроса на монеты может сказаться на торговцах Венеции?

– Мы собирались это сделать, – снова повторил Лука. – Мы намеревались явиться к вам завтра. Рано утром.

Наступило пугающее молчание. Спустя мучительно долгое время сидевший в центре мужчина заговорил:

– Он говорил вам, сколько сундуков с подлинными монетами пустил в оборот?

Лука твердо ответил:

– Нет.

– Он говорил вам, сколько было поддельных монет? Кровоточащих монет, плачущих монет? Сегодня ночью они обнаружились во всем городе. Как только рассветет, люди начнут колотить в двери банков, требуя вернуть их деньги. Никому не нужны окровавленные монеты. Никому не нужны фальшивки. Сколько их в ходу?

Брат Пьетро прокашлялся.

– Мы собирались идти к вам со сведениями о фальшивомонетчиках завтра на рассвете. Конечно, мы собирались сообщить все, что знаем, как только получим точные сведения. Нам помешало обвинение, выдвинутое леди Каринтой. Но сколько монет – мы не знаем.

– Но вы смогли отправить своего слугу из дома, хоть и находились под арестом? – ласково осведомился один из судей. – В самый опасный момент вы отправили его не к нам с предупреждением о том, что монеты тают и кровоточат. В этот решающий момент вы отправили его к ним – к алхимикам. Почему вы это сделали?

Лука открыл было рот – но понял, что сказать ему нечего, и снова его закрыл.

– Капитан вашей собственной стражи видел, как монеты кровоточили, – неубедительно возразил брат Пьетро. – Он ведь должен был вам доложить? Он должен был отправить людей арестовать менялу и фальшивомонетчика?

Дверь справа от них открылась – и там возник Фрейзе. Одежда на нем была порвана, под глазом красовался синяк, а на лбу багровела ссадина. Кто-то толкнул его в спину, и он неуверенно шагнул в комнату. Лука ахнул и хотел было пройти к нему, но писарь крепко взял Луку за плечо и удержал на месте.

– Фрейзе! – воскликнул Лука.

– Со мной все в порядке, – сказал тот. – Немного попинали, вот и все.

– Он сопротивлялся аресту, – объяснил писец сидевшим за столом судьям. – Это просто синяки и ссадины. После ареста его держали в допросной. Ему ничего не делали.

– Вы отправили его, этого вашего слугу, предупредить фальшивомонетчика? Чтобы они успели сбежать, прежде чем наши люди их арестуют? – прямо спросил глава Совета у Луки.

Писцы замерли, приготовив перья, готовясь записать обличающее признание.

– Нет! Конечно, нет! – поспешно ответил Лука.

Он попытался успокаивающе улыбнуться Фрейзе, но губы его не слушались.

– Тогда зачем вы его послали? Почему он туда отправился?

– Я поехал, – неожиданно вмешался Фрейзе, – поехал самовольно, повидать красотку.

Все три судьи взглянули на Фрейзе.

– Ты поехал ее предупредить? – спросил один из них.

Лука увидел ловушку, в которую вот-вот должен был шагнуть Фрейзе.

– Нет! – тревожно воскликнул он. – Вовсе нет!

– Я поехал с ней повидаться, – повторил Фрейзе. – Мой господин меня не посылал. Я не знал, что их будут арестовывать, не знал, что они сделали что-то нехорошее. Я вообще-то ничего про них не знал: просто она мне понравилась, вот и все. Я решил ее навестить.

Фрейзе изобразил на своем разбитом лице льстивую улыбку.

Один из писцов поднял голову и негромко сказал главному судье:

– Он выскочил из дома, когда зашла стража. Он должен был знать, что их арестуют. Он взял гребную лодку и отправился прямо к алхимику.

– Они скрылись на той лодке, на которой ты к ним приплыл, – сказал второй член Совета. – Ты помог им сбежать, даже если приехал не за тем, чтобы предупредить.

– Ах, Бога ради! Это я его отправил, – внезапно объявил брат Пьетро очень внятно и таким тоном, словно все это его невыносимо утомило. – Он отправился по моей просьбе, чтобы забрать для меня одно снадобье. Мне нужно было получить это лекарство, пока их не арестовали. Никто не знал об этом, кроме меня, алхимика, а потом этого… болвана. Если бы он хоть немного соображал, то, увидев у дверей стражу, уплыл бы, а он полез в дом, чтобы получить для меня это… э… снадобье. И в результате оказался арестован, избит и устроил нам эти затруднения, а мне – это ужасное унижение.

Все переводили взгляд с побагровевшего лица брата Пьетро на Фрейзе, который застыл, потупив глаза, и молчал.

– А теперь он лжет, пытаясь избавить меня от этого унизительного признания, – добавил брат Пьетро, разрываясь между яростью и стыдом. – И, конечно, делает только хуже. Дурень, что с него взять. Алхимик обещал приготовить мне… средство. От моего… э… недуга.

– А я не знал, что ты болен! – воскликнул Лука.

– А я и хотел, чтобы никто ничего не знал! – воскликнул брат Пьетро, явно теряя терпение. – Глупо было доверить Фрейзе столь щекотливое поручение. Но это было срочно… Мне надо было отправиться самому… а теперь… Теперь я вообще жалею, что обратился к алхимику!

– Что это за снадобье? – спросил один из судей.

– Я бы не хотел об этом говорить, – ответил брат Пьетро, уставившись в пол.

У него пылали уши.

– Идет расследование изготовления фальшивых монет, которое угрожает республике как ничто за последние десять лет! – Судья, сидевший с краю, хлопнул рукой по столешнице и выругался. – Мой совет – говорите немедленно!

Брат Пьетро резко побледнел.

– Мне стыдно признаваться, – проговорил он едва слышно. – Это бросит тень на меня, мои обеты и мой Орден.

Его терзания выглядели совершенно убедительно. Главный из тройки подался вперед и сказал писцам:

– Вы это записывать не будете. – Переведя взгляд на брата Пьетро, он добавил: – Можете сказать нам по секрету. Если я так решу, за эти стены ничего не выйдет. Но вы должны рассказать нам все. Что за снадобье вы заказали у алхимика?