Книга Славянские отаку, страница 50 – Упырь Лихой

— Который час? — спросил Нестеренко.

— Не волнуйся, на работу все равно не успеешь.

— Тогда я еще посплю.

Нестеренко чувствовал, как его стегали плеткой, переворачивали и ебали по очереди, но глаза не открывал. Казалось, он действительно спит.

— И что нам делать с этим бревном? — в отчаянии спросил Дмитро.

— Я знаю, что делать, — загадочно ответил Коля.

Через пять минут плазменный телевизор визжал опенингом из Оверлорда.

— Малыш, выключи это говно, пожалуйста! — взмолился Нестеренко.

Уже рассвело. Нестеренко все еще слушал мультики, чувствуя себя евреем из фильма «Лили Марлен». Под подушкой беспрерывно гудел смартфон — и он догадывался почему.

— Малыш, ты же понимаешь, кто зарабатывает тебе на жизнь? — крикнул Нестеренко. Никто не отозвался. К счастью, электричество отключилось на несколько минут. Так часто бывало зимой. Теперь на экране было видно только серое меню, а вскоре он и вовсе погас. В доме стало очень тихо. Нестеренко даже показалось, что братья ушли. Смартфон снова загудел. Нестеренко заерзал, отодвигая подушку, и провел по экрану языком.

— Где хохлы? — деловито спросил Проктолог.

— Здесь их нет, я в спальне.

— Идем на штурм, — скомандовал Проктолог.

Братья проснулись в наручниках. Коля с ужасом узнал того седоватого полицейского, который отпустил его летом. Второго он тоже помнил — это был подобный архангелу блондин, который тогда заставил их писать объяснительные. Коля часто видел этого мента в эротических снах. Еще двух Коля не знал, но догадывался, что те его знают.

— Депортируй этих идиотов, — попросил Нестеренко. — Сил моих больше нет, сначала возился с одной шизотой, теперь приперлась другая.

Проктолог, сидя на чурбане в позе мыслителя, горестно вздохнул:

— Жалко мальчиков.

— Я тебя умоляю! — Нестеренко ходил по чердаку туда-сюда. — Этот дурень в меня стрелял несколько раз, этот связал и тыкал сигаретами. Я уж не говорю, что они сделали потом.

— Только не ври, что не любишь хуй, — добрые морщинки заиграли на лице Проктолога. — Его все любят. Особенно Дима Волшебные Ножницы.

— БДСМ предполагает, что все по взаимному согласию, — напомнил Нестеренко.

— А я что-то не помню, чтобы Коля был сильно за, — вмешался красавец блондин. — Походу, мальчику просто нужно больше внимания и заботы. Обнимай его почаще, говори, как он тебе нужен.

— Светик прав, — кивнул Проктолог. — Надо быть хоть чуточку добрее.

— Да идите все на хуй! — Нестеренко наскоро оделся и выбежал из дома. Ему в сотый раз звонили с работы, он рявкнул, что скоро будет.

Остаток дня прошел как в тумане, два раза звонил Иван, сначала по поводу очередного высказывания Трампа, потом — насчет лечения остеохондроза магнитными полями. Про Колю он ни разу не заикнулся, как будто позорной трансляции не было.

Когда сотрудники разошлись, Нестеренко улегся на кожаном диване у себя в кабинете, отключил телефон, укрылся пальто и с наслаждением заснул. Ему было абсолютно наплевать, депортируют хохлов или нет и что вообще будет с глупыми братьями. Вечером следующего дня он решил, что стоит все же принять душ и переодеться.

Присмиревшие братья сидели на кухне с ноутбуком.

— Мы тебя ждали, — сказал Коля.

— Мы волновались, — добавил Дмитро.

— Вместе намного лучше, — понимающе кивнул Нестеренко. — Как насчет импортозамещения Боку-но пико?

Братья встали на колени. В яойную хату наконец-то пришло Рождество.

— Ебля должна объединять народы! — рассуждал Коля, когда они лежали голые на втором этаже и курили траву. — В сексе не должно быть вот этого доминирования и подчинения. Никаких предрассудков, имперских амбиций, хуемерки, кто типа древнее. Только свобода, равенство, братство! Ебаться с братом — не грех. Это только укрепляет братскую любовь.

— Малыш, ты меня пугаешь, — Нестеренко поцеловал его в висок. — Я ведь могу решить, что ты повзрослел.

— Ще мала дытына, — успокоил его Дмитро. — Я буду за ним смотреть, пока тебя дома нет.

Потом они доедали гуся, пили, жарили свинину и еще раз занимались импортозамещением.

В три часа ночи позвонил Иван:

— И снова нет повода не выпить!

— Полностью с тобой согласен, — Нестеренко осторожно спустился на кухню, чтобы не будить братьев.

— Ты понимаешь, что два хохла — это уже партизанский отряд? Дима, еще вчера они хотели тебя убить. Сегодня ты с ними долбишься в десны и транслируешь это в интернете. Дима, у тебя как с головой? Где твоя логика?

— Ваня, ты, кажется татарин? — спросил Нестеренко шепотом.

— Ну да, татарин. Но в основном донской казак, а те кого ловили, на той и женились. Чеченец, турок, осетин — возможно все.

— Так вот, Ваня, тебе не понять логику славян. Никогда.

— Думаю, всему виной гомосексуализм, — пафосно вздохнул Иван. — Еще Горький писал: «Уничтожьте гомосексуализм — и фашизм исчезнет». Ты понимаешь, что извращенный секс никогда не решит ваших проблем?

— Ваня, ради бога, иди спать, — Нестеренко выключил телефон и увидел на лестнице Колю.

— Насчет твоих друзей, — тихо сказал Коля. — Они нас с Димой заставили ласкать друг друга. А потом этот белобрысый мудак сказал, что я выгляжу хуже Димы. Как старая шлюха… Это я его когда-то назвал старой жабой, а он запомнил. Я же не знал, что он красивый. А потом твой друг…

— Мне не нужен отчет, как ты давал Проктологу. Я верю, что он все это сделал.

Коля разрыдался. За окнами повалил снег.

— Поехали в «Ашан»! — попросил Коля. — Там я чувствую себя человеком.

Нестеренко оделся и пошел заводить джип.

— Дозо ^[80], — стюардесса вручила Егору вторую порцию красного.

— Домо аригато ^[81], — ответил он. — Заметь, малыш, японцы не нажираются, поэтому их не приходится ограничивать в полете, как ватное быдло.

— Ты меня с кем-то перепутал, — ответил Сергеич. — Я не поцреот, это Ванька у нас поцреот, в нем же ни капли русской крови, вот и строит из себя. Заметил, что азиаты часто ходят в футболках «гражданин РФ»? Ну и вот.

Они летели эконом-классом: Сергеич выплатил взнос за машину, заплатил за квартиру и сильно потратился на Новый год, а Егор, как хороший сын, дал маме 50 штук, чтобы не орала. Сергеич ворчал, что хватило бы двадцати, а так они бы сняли апартаменты получше. У дяди, то есть у папы, он брать не хотел, чтобы доказать быдлу свою самостоятельность, и перешел в режим строжайшей экономии. «Я мог бы кормить тебя на сто рублей в день, — утверждал Сергеич. — И все равно это было бы вкусно». В виде эксперимента они прожили неделю на одной гречке, причем за это время подливка по вкусу не повторялась ни разу. Правда, Сергеич все равно сорвался и купил другу зимние ботинки. Но очень дешевые!