Книга Славянские отаку, страница 58 – Упырь Лихой

— Эй, суки, а как же я? — орал Артем целых полчаса.

— А ты наказан, — объясняла Елена. Мартини в ее стакане плескалось от мощных толчков.

— Дай ски дес ^[102], малыш, — от избытка чувств прошептал Сергеич. — Я щас кончу!

— Суки да ё, гаденыш, — ответил Егор. И кошачья лапа с тихим жужжанием выпала на ковер. Нестеренко и Дмитро на ковре пытались одновременно засунуть Коле.

— Да больно же! — взвыл Коля, брызнув спермой.

— Ладно, ладно, — Нестеренко спустил ему на лицо.

Только Дмитро никак не мог кончить. Дроча, он оглянулся в поисках заинтересованной дыры и заметил на столе связанного Артема, о котором уже все забыли.

— Не возражаете? — спросил он у благородного собрания.

— Возражаю! — Нестеренко порвал пакет и натянул на руки перчатки. Опустил руки в миску со смазкой и сжал кулаки. Смазка зловеще чавкнула. — Артемий! Неужто ты возмечтал, смерд, что кто-то будет пачкать чресла свои о твою зловонную клоаку? Ты «Калигулу» смотрел?

— Нет! — включил дурачка Артем. — Я не смотрю такую низкопробную дрянь.

— Вот сейчас и закосплеим.

Благородное собрание надело перчатки. Вопль ужаса прокатился над лесом…

Через два часа Мидори порылась в сумочке и нашла тампон. Коля смочил его мирамистином и вставил террористу. Террорист лежал без сознания, то ли от ЧМТ, то ли от косплея.

— И все-таки яой — это мерзко, — сказала Елена, снимая перчатки и нюхая руки.

— Если помните, у нас японский унитаз, — ответил Нестеренко. — Можете сходить… Поплакать…

— Ватащи ^[103]… попракати тодзе… — смущенно сказала Мидори.

Елена убежала в туалет.

— Егор, надо помочь девушке поплакать, — оживился Сергеич. — Если мы вдвоем будем помогать девушке поплакать, это ведь не измена, правда?

— Сережа, я устал от твоих эротических фантазий. Пошли мыться! — Егор схватил бойфренда за ухо и повел в душ. Там уже мылись братья, и они долго целовались вчетвером. К ним присоединился Нестеренко, ворча что-то по поводу расхода воды. Колю одновременно ласкали четыре мужика, ему уже казалось, что он в раю.

— Мальчики, я так вас всех люблю! Но Димочку, конечно, больше всех! — мурлыкал он.

— Димочке скоро пиздец, — тихо сказал Нестеренко. — Ебись, пока молодой.

— Дима, в чем дело? — разом помрачнели братья.

— Ладно, не важно, — кацап завернулся в полотенце и вышел. — Нахуй всё!

Братья выбежали за ним.

— Дима, в чем дело? — спросил Коля.

— Меня снова уволили. Простите, мальчики, я не смогу вас содержать. Мне очень жаль. Вы ни в чем не виноваты.

— Я как бы тоже не безрукий, — сказал Дмитро. — Я строитель, если ты не в курсе.

— Прости, малыш, я хочу побыть один, — Нестеренко ушел в спальню.

Коля постучал в дверь:

— Не думай, что я такое бесполезное говно. Я буду зарабатывать в гей-чатах.

— Дмытро, уведи Мыколу, пока я ему не уебал! — взвыл Нестеренко. — Это из-за вашей ебучей трансляции меня выперли!

— Йес! — воскликнул Коля, сжав кулачки. — Димочка, спасибо! Ты лучший! Я буду охотиться! Скоро весна, вырастет черемша, крапива, щавель! Мы с Димой разведем огород! Я буду собирать грибы! С голоду не помрем!

— Советую разводить сразу галлюциногенные, — влез Егор. — Больше бабок подымете…

— Дима! — постучал Сергеич. — Кагбе поверь мне: я ни разу в жизни не нуждался в деньгах благодаря папе. Но когда мы с Егором потратили последнее и он полез искать мелочь под автоматом с газировкой, потому что у него руки тоньше… Ты знаешь, я ощутил настоящее освобождение. Это чувство ничем не передать. У меня не было денег, но Егорка все равно был со мной. Вот это, я считаю, самое дорогое в жизни.

— Да куда бы я делся, нам же вылетать надо было через день, — пробурчал Егор.

— Да блядь, идиот, я хотел сказать не то, что ты со мной из-за денег, а то, как мне важно, что мы вместе… Иди на хуй, короче, если не понимаешь!

— Лучше ты ко мне.

— А если пойду? — Сергеич положил его руку на свою задницу.

Егор собрался с силами, поднял Сергеича и донес до дивана. Он думал, что сдохнет за эти долгие двадцать шагов. В глазах порхали синие, красные и зеленые мушки. Он сомневался, что после этого у него вообще встанет. Скорее, вылезет грыжа.

— Малыш, я в курсе, что я жирный, — сказал Сергеич. — Посиди отдохни.

Елена и Мидори в это время обсуждали достоинства унитаза. Мидори даже показала Елене свою пизду — против ожиданий, гладко побритую.

— Вообще-то, я замужем, — сказала Елена и сходила за кошачьей лапой.

Мидори помыла кошачью лапу и устроилась на унитазе. Елена присела на корточки, чтобы все как следует рассмотреть.

— Милая! — крикнул снаружи Валера. — Угадай, кто меня привез?

Елена выбежала в кухню. Там стоял ее пьяный муж, держа за рукав автослесаря-лоликонщика.

— Привет, огурцеёб, — обратился Валера к Егору. — У меня вопрос: почему меня никуда не приглашают? Я бы этому говнососу полено вставил!

Валера покосился на бесчувственного Артёма. Тот лежал без сознания, спал или притворялся — это сложно было понять.

— Ты натурал, тебе вредно такое смотреть! — Елена накинула плед на изорванный зад программиста.

— С вами тут останешься натуралом, — обиделся Валера. — Так а где японка?

— В туалете, — объяснила Елена. — Надо подождать.

Мидори с кошачьей лапой вышла минут через десять.

— Ну? — Валера ткнул автослесаря в спину.

— Да ну, я стесняюсь, — Петр отвернулся.

— Ну! — крикнула Елена и тоже ткнула его в спину.

Петя достал из кармана бархатную коробочку и встал на одно колено.

Мидори попятилась.

— Мидори-сан! — начал автослесарь.

— Я да, я да! — замахала руками японка.

— Вам помочь? — спросил Сергеич.

— Я сам, — автослесарь начал что-то говорить по-японски.

— У нас был запасной вариант, — объяснила Елена охуевшему от этой сцены Егору.

Сергеич уже устал расписывать Мидори все достоинства сильного русского бритоголового мужчины, которого она чисто случайно приняла за скинхеда. Правда, в юности Петр действительно был скинхедом. Сергеич намекнул, что у Петра хорошая московская зарплата и трехкомнатная квартира, которая намного больше ее конуры. Мидори упрямилась и отвечала, что ей не нравятся натуралы. А на стильного бисёнена ^[104] автослесарь никак не тянет.