Онлайн книга «Крылья Руси»
|
И – попали. Отравителя схватить не удалось, но и затея не сложилась. Карл остался жив и здоров, а вот у приставленных к нему слуг нервы еще повибрируют. А то ж! Когда служанка пробует на вкус детское питье, морщится, сплевывает и требует немедля подать сюда повара! И выяснить, как в кубок малыша попала отрава! А потом дворец наводняется людьми ла Рейни и те принимаются всех опрашивать, да как! Дело о ядах вспоминается очень быстро… Когда Анне сообщили, что ее ребенка пытались отравить, она тут же пожаловалась Людовику. Его величество отреагировал немедленно (Бог бы с ним с ребенком, но куда деть великие планы!?) и в лучшем стиле разбуженного медведя. Сначала убить, потом разобраться. Убивать было некого. Никто рядом с Лувром не стоял с табличкой «отравитель» на шее, а поведать о своей осведомленности Анна не могла. Пришлось искать кому выгодно. Прикинули, нашли – и Людовик сделал единственное, что мог. Направил жалобу Папе. Получилось очень качественно. Чарлз Леннокс был отлучен от церкви специальным указом. И плевать, что он не католик, все равно неприятно. Да и корона ему уже не светила. Править-то не одними протестантами, а лавры Генриха Пятого ему тоже не светили. Куда уж там Ватикан воевать – бежать надо, пока из Англии не попросили с применением подручных средств. После истории с Текели, такие номера вызывали возмущение у всей общественности. А уж от души оно там, или просто потому, что так надо – неважно! Агенты Софьи постарались на славу, устроив истерику по всем газетам Европы. Чуть ли не месяц муссировался вопрос – не собирается ли Леопольд, по примеру некой графини Батори, омолаживаться в крови младенцев? А что, убивать детей он уже начал, так может, продолжит хотя бы с пользой для себя? Чего добру пропадать? Теперь добавилась истерика и по поводу Леннокса. Газетчикам что, они и в глаза живодером назовут. Главное – от такого и королю не отмыться, а если ты даже не король… пффф! Малыш Карл был утвержден Папой, как законный король Англии, Шотландии и Ирландии – это порадовало уже Людовика. Теперь, на волне народной истерии, можно было попробовать и атаковать. Должны же англичане желать возвращения законного короля? Да еще такого… Не учли одного – Чарлз запаниковал. Более того, запаниковал и Джордж Фицрой, справедливо опасаясь, что ведра помоев и на него хватит. А там уж… То ли он убил, то ли по его приказу убили, но история-то была? Деньги у него были, желание тоже, а потому… В Англии вспыхнуло народное восстание, наполовину проплаченное, а наполовину спровоцированное, кстати, и агентами Софьи. * * * Сэр Эдвард Рассел вежливо повел рукой в сторону столика с напитками. – Прошу вас. Вина? Лувуа, которого Людовик Четырнадцатый, на что-то разозлившись, отправил послом к англичанину, вежливо кивнул. Он-то отлично знал, что от этих переговоров зависит его дальнейшее благосостояние, а то и жизнь… – Буду вам очень признателен, сэр. Мужчины обменивались улыбками, хотя Рассел с удовольствием утопил бы и Лувуа, и корабль с белым флагом, на котором тот прибыл. В свою очередь, Лувуа искренне желал всей Англии участи Содома и Гоморры, но – дипломатия. Приходится улыбаться самым омерзительным людям! Но вот вино было разлито по кубкам, Лувуа неискренне (ну какое может быть вино в Англии? У них и нормальных-то виноградников нет…) похвалил тонкий вкус и букет, Рассел заметил, что во Франции великолепные вина – бордо, например… Слово за слово, мужчины подбирались к своей цели. И наконец… – Его величество, Людовик Четырнадцатый хотел бы, чтобы эти смуты прекратились. – Поверьте, маркиз, мы желаем этого не меньше. Англия страдает… – В то время, как у нее есть законный король. – Карл Второй умер. Яков – тоже. – Но есть сын Якова. Законный. – И признанный Папой Римским. Где-то это было бы плюсом. В протестантской же Англии… Может, и признают. Но нервов потреплют… – Карл Третий пока еще младенец. – У него есть мать. – Это верно, что ваш король женился на ней? Отрицать было сложно. И женился, и влюбился, и вертит им эта стерва, которую Лувуа недолюбливал. Отравил бы, да руки коротки. – Вы прекрасно осведомлены, сэр Рассел. – Что вы. Мое дело – плавать по морям. Ну и защищать берега родной страны от врагов. Намек был понят. – Врагов – безусловно. А союзников, которые хотят возвратить на трон законного короля? Рассел прищурился. – Который будет жить и воспитываться здесь, в Англии? – С определенного возраста – безусловно. Но ребенку нужна мать. – А его матери нужен муж. А мужу… А мужу отродясь не нужна была свободная и независимая Англия. Эдвард отлично понимал, что ему предлагают. Если сейчас он пропустит французский флот к берегам Англии – ему, конечно, перепадут определенные выгоды. Но… это ведь предательство. Если же нет… Хотя что значит – если?! Разумеется, нет! Даже если он тут и ляжет. Это и было доведено до сведения Лувуа в самой изысканной форме. Правда, понимания и одобрения не получило. – Подумайте еще, сэр Эдвард. Это ведь ничего не изменит… – Пусть не изменит. Но моя честь останется при мне. Никто не назовет меня предателем. – Честь важна и в жизни и в смерти, – вежливо то ли согласился, то ли намекнул Лувуа. – Но это и не предательство… Не помогло. Ни уговоры, ни угрозы, ни подкуп – ничего. Эдвард собирался стоять на своем до конца и клялся потопить любой французский корабль, который подойдет к берегам Англии и попытается высадить солдат. Увы… Лувуа был вынужден убраться несолоно хлебавши. Конечно, отрицательный результат – это тоже результат, но оценит ли это его величество? Не оценил. Так, что в скором времени маркизу пришлось убираться из столицы в свое поместье и сидеть там, не показывая носа. Спасибо еще, что не в Бастилию. * * * Бунт – это всегда страшно. Когда крики, огонь, люди бегут по улицам – и в глазах у них кровь. И на оружии кровь, и на ботинках тоже кровь, и лица у них совсем уже не человеческие… Это озверелое бешенство, когда толпа подзаводится друг от друга, когда никто и ни в чем не виноват, когда безумие передается по воздуху, словно чума, и оно страшнее всякой чумы, потому что от болезни можно выздороветь, а как ты будешь потом жить с этим днем на совести? |