Книга Не ссорьтесь, девочки!, страница 102 – Ануш Варданян

— Мне кажется, что я бы отдала, вернее, могла бы отдать мужчине свободу и независимость, будь она неладна, только мужчина должен быть… о-го-го! Понимаешь?

Эдик так же неопределенно пожимает плечами.

— А как представлю, например, что мне придется весь образ жизни поменять!.. Нет, не могу. Собственно, уже не смогла.

— А может, все впереди?

Он обнимает ее. Они стоят как раз напротив витрины кафе Лосевой. Сквозь большое окно видно подруг. Вот они, здесь, за стеклом, смотрят на них. На вытянувшихся лицах — крайняя степень удивления пополам с глубоким ступором.

— Только давай туда не пойдем, — тихо просит Эдик, но Юле почему-то хочется все сделать наоборот, и она призывно машет Нонне и Соне.

Те в ответ почти синхронно, как члены Политбюро с Мавзолея, тоже приветствуют ее. Юля, в который уже раз за этот вечер, отстраняется от Эдика и задумчиво смотрит на подруг.

— Неужели мне придется порвать с ними, если вдруг я выйду замуж по-настоящему?

Он заторопился, попрощался сумбурно и ушел.

_____

Юля врывается в кафе, садится на привычное место и спрашивает:

— Ну, рассказывайте, чего замолчали?

Соня и Нонна удивленно переглядываются. По законам жанра вроде бы именно Юля сейчас должна что-то рассказывать.

— Что рассказывать?

— Про игру «Пожалейте палача». Мне интересно.

Соне гораздо интереснее послушать, как ее близкая подруга дошла до прогулок с инфернальщиком. Но Соня — художник в душе. Она гордится своими творческими идеями. Поэтому с готовностью, будто только и ждала приглашения, делится креативным замыслом:

— Все очень просто. Один человек делает гадость. Другой, не дожидаясь суда и следствия, его наказывает. Как-нибудь изощренно, то есть берет на себя функцию палача. Потом всем миром в студии и путем интерактивного голосования решают, кто больше виноват — палач или жертва. Не превысил ли палач своих полномочий и все такое прочее. Таким образом, решается сразу несколько задач. Преступники наказаны, зрители при зрелище. На улицах меньше преступников и потенциальных жертв. Одни нейтрализованы палачами-добровольцами, другие прилипли к телевизорам. Следят за процессом.

Нонна разочарованно надувает губы.

— Сонька, у тебя все самое интересное на поверхности. В названии.

— А ты глубоко прячешь все самое интересное, — обижается подруга. — До тебя докопаться только бурильщик может.

— Представляете, он бурнет, — хохочет Юля, — а из Нонны нефть польется.

— Нефть?

Нонна вздыхает, проявляет самокритичность:

— Хорошо, если нефть. А то ведь пробурит до чего-нибудь важного во мне, а оттуда дерьмо полезет.

Но Соня, не выдержав Юлькиной скрытности, решает докопаться до истины не в Нонне — что с той взять, — а до этой рыжей:

— Юлька, да у тебя роман!

— Да, да, да! — кричит Нонна. — Мы все видели. Он обниматься лез.

И девочки пытаются обнять Юльку.

— Не смейте! Без комментариев.

— И Лосева нам про твои боевые раны рассказывала. Это инфернальщик?

— Да нет, у него фантазии на такое не хватит, хоть он и говорит, что он «из хорошей семьи».

— И все кафе в цветах, будто умер кто-то, — говорит Соня.

— Умер мой брак, — радостно кивает Юля.

— Наконец-то!

— Все. Не обсуждаем до завтра, — останавливает их Юля. — Все!

— А он мне нравится, нравится, нравится, — дразнит Соня.

Юля возвращалась домой в абсолютной уверенности, что жизнь прекрасна. Даже если она никогда не узнает, кто этот безумец, что осыпал ее розами до глубоких ран, она все равно ему благодарна. Юлька каким-то необъяснимым образом связала в голове два обстоятельства — тайного поклонника и собственную решимость поправить свою кособокую жизнь. Именно так она и чувствовала. Она кому-то очень нравится, у нее нашлись силы объясниться с мужем и сбить спесь с Воропаева.

Когда под дверью Юля снова обнаружила букет, то уже не изумилась. Было очень приятно, но не удивительно. Соседка, как приложение к цветам, уже была тут как тут, курила и стряхивала пепел в пустую консервную банку.

— Юля, добрый вечер. Я тут жду тебя.

— Привет.

— У меня мышь завелась. У тебя есть? — поинтересовалась соседка.

— У меня кот.

— А, забыла! — хлопнула она себя по лбу а потом показала на букет: — Ну вот. Приходил.

— Вижу.

— Рассказывай.

— Нет. Уж это ты рассказывай. Ты же здесь постом расположилась. Бивуак разбила.

На подоконнике действительно водка-малек и колечки твердокопченой колбасы в блюдце.

— Пропустила, — повинилась соседка. — Просто пропустила. Телефон зазвонил, я и ушла.

— Ну вот. А должна была бдеть.

Еще за дверью Юля услышала телефонный звонок. Он, конечно, простуженно хрипел после вчерашнего, но слышно было хорошо.

— Алло?

— Юля, я хотел сказать… — это был Эдик.

— Прости, что я так ушла, — сказала Юля. — Но я хотела к девчонкам.

— Ничего, — коротко ответил он. — Слушай, ты мои цветы получила?

— Твои?!

— И коала моя…

— И розы с крыши твои?!

— Прости… Я не знал. Я первый раз такое заказывал. Придурок тут у меня один вертится, говорит: «Исполню любые желания…» У него такая фирма, понимаешь?

Юля смеется в голос.

— Эдик… Смешно… Я-то думала, тайный поклонник у меня…

Она хохочет и кладет трубку. Вот дела! Нет, это надо обсудить с подругами или по крайней мере с одной из них. Юлька схватилась за телефон.

— Нонка, знаешь, кто мой тайный поклонник?

— Кто? — Телефонный звонок подруги разбудил Нонну.

— Инфернальщик!

— Да ну! — Сна ни в одном глазу. — Я говорила тебе, что тебя ждет большое женское счастье.

— Но не с ним же.

— Не знаю, не знаю, моя дорогая. Надо один магический ритуал проделать… Хм… С волосами… И мы все узнаем.

— Нон, это несерьезно.

— Это очень серьезно.

— А с чьими волосами хоть, моими или его?

— С обоих надо состричь.

— Боже! И как ты себе это представляешь? Я гоняюсь с портновскими ножницами за ним и пытаюсь состричь у него с головы пару волос? Он и так, сама видела, растительностью не блещет.

— Придумай что-нибудь. Ты же женщина.