Книга Не ссорьтесь, девочки!, страница 72 – Ануш Варданян

— Простите меня, Светлана Николаевна, вы мне просто объясните.

— Это означает…

Пока Нонна заговаривает зубы пионервожатой, Юля и Соня меняют у японцев свои пионерские значки на жвачку и разноцветные ручки. Когда пионервожатая оборачивается, она видит, как маленькая Юля неторопливо сует в рот пластик яркой иностранной жвачки.

Да, милая Юля, значит, что получается? Последние двадцать четыре года ты жуешь. Ни бактериологическое оружие тебя не берет, ни бритва.

— Боже мой, как давно мы дружим и еще ни разу по-взрослому не поссорились. Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! — сказала Нонна. — Ладно, девочки. Если позвонит Шестакович, пойдем вместе.

Огромный кабинет. Антикварный деревянный стол с зеленым сукном завален бумагами. Ножки — золотые, в форме львиных лап. Сочетание темного дерева и золота. Претенциозно, роскошно, солидно. Массивные и высокие двери. Даже не верится, что за дверью никелированная и холодная, как больничная палата, приемная.

Подруги вертели головами, рассматривая историю в фотографиях: «Шестакович и Горбачев», «Шестакович и Лихачев», «Шестакович в Грановитой палате примеряет корону Иоанна Грозного», «Шестакович в скафандре», «Шестакович с Ельциным играет в теннис», «Шестакович поет с Аллой Пугачевой». И еще многое, многое, многое… Он же танцевал с Майей Плисецкой, ваял вместе с Церетели, погружался в морские пучины с Жак Ивом Кусто, играл в крикет с английской королевой и стоял у одра матери Терезы. Это помимо хоровода девушек, священнослужителей всех конфессий и знаменитостей второго эшелона. Многим он вручает шапочки и мантии почетных академиков. Здесь же в дубовой раме — портрет президента, а рядом — в такой же раме, но поменьше, — президент пожимает руку хозяину кабинета.

Живой Шестакович был почти такой же, как и его изображения. Сверкал улыбкой и дорогими очками. Плотоядно улыбаясь, он теребит четки.

— Три грации… Три грани одной дружбы… Три талантливые женщины… Сегодня счастливейший день в моей жизни — я познакомился с вами. Значит, Нонна Владимировна, ваша концепция основана на том, что главный упор в рекламе должен делаться на качестве образования?

Нонну несколько покоробила формулировка, но в целом он верно передал ее мысль.

— Завтра я готова принести вам вариант сценария.

— Нонночка, — ректор широко развел руками. — Три варианта! Сейчас, в условиях рынка, заказчику надо предлагать не один вариант, а несколько, чтобы он мог выбрать. У меня должен быть выбор. Три — это прекрасное число. А вы, значит, Сонечка, — реставратор?

— Я прораб. А реставрация или работа с нуля — это моей бригаде без разницы, — ответила Соня нарочито грубо. Слишком слащав был сам хозяин кабинета.

— Есть визиточка? — поинтересовался Шестакович.

Соня протянула визитку, а Шестакович ухватился за Сонькину руку и присосался к ней влажными губами.

— Какая прелесть. Женщина-реставратор. Сухие рабочие женские руки. Грубые и нежные одновременно.

Соня, редко терявшая присутствие духа, стушевалась, присела, нащупывая под собой кресло.

— Сонечка! Какая прелесть! Послезавтра я мог бы обсудить с вами концепцию моего загородного дома. Вы свободны?

— Да, конечно.

— А у вас, Юля, ателье?

— Эксклюзивная одежда.

— Вы знаете, Юля, — а я уже вижу, что знаете, — вы ведь мастер. Вы же художник, вы же чувствуете клиента. Мне очень сложно шить, поэтому я одеваюсь за границей… Армани, Версаче.

И откуда он это взял? С какой такой горы ему видно то, что самой Юле еще непонятно. Сами виноваты. Пришли к нему просительницами, бедными родственницами. А где же несгибаемая гордость художника? Где независимость, которая не продается за презренный металл? И вместо того чтобы польстить, Юля огрызнулась:

— Сейчас на вас костюм от Хьюго Босса. И он на вас мог бы сидеть и получше.

— Так давайте и обсудим это, Юлечка, — он листает деловой календарь. — В среду, в пятнадцать ноль-ноль. Вам удобно? Мне нужно придумать два новых фрака, черный и белый. Ну и фрачные рубашки к ним, а также аксессуары. Заходите, поработаем.

Юля пытается сохранить лицо, все же кладет визитку на ректорский стол.

Мелодично запел телефон, и хозяин кабинета, отсчитав несколько положенных этикетом звонков, поднял трубку. Подруги переглянулись. Без слов было понятно — Шестакович тщеславный пустозвон. Но настойчивый, с далеко простирающимися амбициями, а потому — полезный. При других обстоятельствах они сказали бы «и потому — опасный». Но теперь, когда самим уже хотелось полета, не использовать подобный кадровый ресурс было бы ошибкой.

— Да, да, конечно, Славочка, и Галочку с собой прихватите, — шелестел ректор. — Ах, не может? Конкурс молодых исполнителей — это святое. Ну, поклон ей. А с вами, значит, до вечера. А как же? Конечно, лимузин. Сами? Как же сами? Мы же договаривались, мы с вами в лимузине. Ну, ладно, ладно, хорошо, как скажете. До вечера.

Он кладет трубку и, обращаясь к подругам, сокрушенно качает головой:

— Ах, эти звезды…

Движением, позаимствованным у Джеймса Бонда, Шестакович смотрит на часы.

— Ну, что ж… За работу, милые дамы!

_____

Когда они выкатились из широких университетских дверей, Соня трясущимися руками достала из пачки сигарету, зажала губами, искала по карманам зажигалку. Юлю тоже потряхивало. Она сунула в рот жвачку. Подошел блюститель порядка.

— Извините, пожалуйста, но по распоряжению ректора на территории нашего университета не курят, — говорит негромко, почти ласково, и лучезарно улыбается. — В нашем университете мы пропагандируем не только высокое качество знаний, но и здоровый образ жизни.

Соня, опешив, роняет сигарету:

— Это какой же станок вас таких печатает? Девочки, бежим отсюда!

На остановке топтался хмурый народ. Впереди пылил автобус.

— Завтра отнесу сценарий, — сказала Нонна и задумчиво добавила: — А он даже галантный…

— Галантный, — согласилась Юля. — Хотя пошляк, конечно.

Соня рассматривала линию жизни на ладони, пытаясь содрать мозоль.

— Руки целует. Надо же. Мне уж лет сто никто руки не целовал.

Дальнейшие события понеслись безумным галопом. Нонна, как обещала, наворотила три варианта рекламного ролика и позвонила Шестаковичу. Тот кричал в трубку слова благодарности и не удержался, пустил яду:

— Нонночка, вы первая, кто позвонил мне. Две ваши подруги до сих пор молчат. Завтра я жду вас вечером на банкете по случаю десятилетия косметической клиники «Янус», в восемнадцать часов. Адрес вы, конечно, знаете.

— Адрес нетрудно узнать, на каждом столбе их реклама, — ответила Нонна.

— Что ж, это делает им честь. До завтра.