Книга Черные перья. Работа для гробовщика, страница 31 – Марджери Эллингем

– И все же ты мне не ответил.

– Он весь вечер ведет себя так странно? – обратился Дэвид к Филлиде, но осекся, заметив выражение ее лица. В еще большей степени на него повлиял быстрый взгляд, брошенный на Фрэнсис. Его губы скривились в усмешке, и он громко расхохотался: – Господи! Поистине, жизнь полна сюрпризов. Нет, Долли, я не убивал его.

– И все же именно ты стал последним, кто мог видеть Роберта живым. Ты вышел из зимнего сада и сообщил Фрэнсис, что он отправился на прогулку. Это известно всем.

Своими замашками Годольфин все больше напоминал прокурора в суде и в порыве обвинительно пафоса широко расставил на столе руки, склоняясь ближе к Дэвиду.

– Так и было. Я решил, что он хочет выйти из дома. Черт побери! Я сам принес ему из холла шляпу и плащ, – признание вырвалось прежде, чем он осознал его значение, и Дэвид замолчал, заметив, какую реакцию его слова вызвали у Годольфина.

– Так это ты взял его плащ и шляпу?

– Да. Но только не надо драматизировать. Я принес вещи и бросил перед ним на стол.

– Почему?

– Он попросил меня.

– Ты действительно считаешь, что тебе поверят?

– Нет. Оттого и не упоминал об этом прежде.

Годольфин откинулся на спинку кресла.

– А не проще ли тебе будет признаться нам? – уже мягче спросил он. – В конце концов, мы на твоей стороне. Знаем, каким человеком был Роберт, как известна нам и твоя способность терять голову, когда злишься. Дай нам шанс защитить тебя.

Собравшийся уходить Дэвид уперся спиной в дверь кабинета. В смокинге он казался еще выше ростом. Руки он держал в карманах, голову низко наклонил.

– Но для чего? – спросил Дэвид. – По какой причине я мог убить его? Признаю, у меня состоялся с ним разговор по поводу моей женитьбы на Фрэнсис, но он никак не мог нам помешать и расстроить наши планы. Он же не Мейрик, а она свободная и совершеннолетняя девушка. Ей уже исполнился двадцать один год, если ты забыл.

Годольфин вновь выразительно посмотрел на Филлиду, словно желая убедиться, что по-прежнему имеет в ее лице внимательную и заинтересованную слушательницу.

– Хорошо, Дэвид, – кивнул он. – Но давай предположим, что во время этой милой беседы наедине с Робертом он сказал тебе нечто оскорбительное. Предположим, ты разглядел в его глупом лице презрительное выражение и осознал, насколько мерзкий и напыщенный осел стоит перед тобой. Тогда ты решил дать ему понять, как к нему относишься. И все ему высказал. Чем не правдоподобное предположение?

Годольфин сделал паузу, и взгляды присутствующих устремились на Дэвида. Тот был мертвенно-бледным. Дружелюбие пропало с его лица в одно мгновение, как стертая губкой надпись со школьной доски. Годольфин продолжил:

– Предположим, ты ему рассказал о его жене. Тебе же все было о ней известно. Ты оказался единственным гостем на нашей свадьбе. А затем, осознав, что натворил, увидев, до какой степени шокировал его, поняв неизбежность крупных неприятностей для Филлиды и краха запланированного тобой брака с Фрэнсис, ты потерял голову… Как это часто с тобой случалось прежде… И убил его.

– С помощью зубочистки?

Годольфин пожал плечами:

– В том столе хранился набор старых спиц. Норрис хорошо их помнит. Не может только сказать, когда именно они оттуда исчезли. Но что бы ни послужило орудием убийства, в твоем распоряжении была целая неделя, чтобы избавиться от улик.

– Для старого бродяги у тебя развито воображение, – усмехнулся Филд, но сейчас его легковесный тон прозвучал фальшиво, а лицо посерело.

– Если поведешь себя разумно, я буду отстаивать твои интересы.

– Дэвид, одумайся! – воскликнула Филлида.

Художник проигнорировал их обоих. Он смотрел только на Фрэнсис:

– Пойдем?

Она немедленно поднялась с места и встала с ним рядом.

– Что ж, очень жаль, – сказал Годольфин. – Нам ты мог бы полностью довериться. Разве не ясно, что убийство мог совершить только человек, находившийся той ночью в доме? И твоя упрямая ложь выглядит абсурдно.

Дэвид взял Фрэнсис за руку:

– Так мы идем?

Они вышли из ресторана в полном молчании. Единственное такси, которое им удалось поймать, оказалось старым драндулетом с жесткими сиденьями. Внутри пахло, как в грузовике для перевозки ветоши. Фрэнсис сидела безучастно, пока они кружили по широким улицам города, скользким после дождя. Но напряжение было видно по сжатым кулакам и взгляду, устремленному в никуда.

Они стояли в пробке в конце Бонд-стрит, когда Дэвид наконец заговорил презрительным тоном, какого она не слышала прежде:

– Что ты обо всем этом думаешь?

– Ничего.

– Не думаешь, что я виновен, или вообще ни о чем не думаешь?

Фрэнсис закрыла глаза и печально вздохнула:

– Не думаю ни о чем, кроме того, что люблю тебя.

Дэвид не ответил, и она осознала, что сама положила всему конец, выдернув последнюю шаткую подпорку, на которой еще кое-как держалась ее жизнь и душевное спокойствие. Она потеряла Дэвида, и это неизбежно.

Такси продвинулось вперед на несколько футов, и свет уличного фонаря проник в салон. Фрэнсис повернулась к Дэвиду и увидела, что он внимательно смотрит на нее.

– Удар под дых, герцогиня. Ты это всерьез?

– Да, – кивнула она. – Мне нет никакого дела до того, убил ты Роберта или нет. Мне плевать, если ты одновременно содержишь нескольких любовниц и научился так искусно обращаться с женщинами, потому что влюблялся в каждую из них. Меня ничто подобное не интересует. Мне безразлично.

– Милая, но ведь это опасно. – Дэвид обнял ее, и Фрэнсис почувствовала, как сильно дрожит его рука. – Не вставай на неверный путь, – он говорил, почти касаясь губами ее уха. – Пожалуйста, не надо жертвовать собой. И не говори мне о любви. Твои слова причиняют мне боль, а когда все закончится, для меня воцарится ад на земле. Ты же ничего в этом не понимаешь. Я способен вынести что угодно, но подобные испытания не для тебя. Ты еще слишком молода.

– Ты любишь меня?

Дэвид склонил голову и лбом коснулся ее щеки.

– Грешен. Люблю всем сердцем.

Затем он отстранился от нее, поцеловал, выпрямился и крепко взял за руку.

– Я ударил его, – произнес Дэвид. – Вот и все, что произошло. Лукар ведь тоже был там. Разыгралась безобразная сцена, невыносимая для меня. Я отказался обсуждать с ним помолвку с тобой, коротышка рассвирепел, а Роберт не мог или не хотел заставить его замолчать. Наконец я сам не выдержал и выставил мерзавца за дверь. Ты слышала, как Долли прошелся сегодня вечером по моему излишне горячему, с его точки зрения, темпераменту? Единственным его основанием была ссора с Габриэллой, случившаяся у меня при нем. Причиной стала Филлида. Это был тот момент, когда она все еще старалась держать меня на коротком поводке, хотя сама уже завела серьезный роман с кем-то другим. С тех пор прошло несколько лет. Я как раз писал твой портрет. В то время я все еще был нищим художником, и Габриэлла позволила себе отпустить несколько бестактных замечаний о молодых людях, которые хотят жениться ради богатого приданого. А я, как нарочно, держал в руке индийскую булаву, и потому все выглядело достаточно угрожающе. Я ушел, не причинив никому ни малейшего вреда, но все знали, какая возможность была у меня проявить свой гнев. Вот почему это оказалось прискорбным для моей репутации. И происшествие недавней злополучной ночи из той же серии. Я вытолкал Лукара в коридор, и он поспешил унести ноги оттуда. Наверно, именно тогда ты столкнулась с ним? Вскоре я сам поднялся наверх. Примерно в десять часов.