Книга Странная погода, страница 42 – Джо Хилл

Однако ей было без разницы, вернется ли он и скажет ли что-то еще. Он не настроен делиться еще чем-либо стоящим: если бы он еще ответил на вопросы, то это отвечало бы его нуждам, а не журналистов. А кроме того… ее внимание отвлек розовый проблеск, движение, уловленное боковым зрением. Когда она встала на цыпочки и вытянула шею, то увидела, как девчушки в машине цвета жвачки, рассекая толпу, двинулись не в сторону шоссе, а свернули за угол торгцентра и пропали из виду.

Лантернгласс поехала за ними.

14 час. 11 мин.

Северо-восточная сторона торгового центра представляла собой протяженную глухую стену из кирпича-песчаника с незатейливыми дверями, выкрашенными тусклой коричневой краской и погрузочными площадками. С этой стороны никто внутрь не входил, кроме работавших в центре. Подъезд был узким и выходил на сетчатую ограду высотой в двенадцать футов, обильно поросшую с другой стороны сорняками. Такие места здорово действовали Лантернгласс на нервы. Заставляли вспоминать тот день, когда на ее глазах 24-летний коп по имени Реб выпустил шесть пуль в Колсона Уизерса.

Пара полицейских патрульных машин держала подъезд под наблюдением – по одной с каждого конца. Лантернгласс замедлила ход перед крупным гладколицым копом в зеркальных очках. Он стоял на ее пути, пока она не остановила машину, потом подошел со стороны водительского окна и ленивым круговым жестом одной руки велел опустить стекло.

– Только родня работников торгцентра, мэм. Вы родня?

– Да, сэр, – соврала она. – Мой сын, Окелло, работает в обувном «БИГ». Он в здании находился, когда это случилось. Я была с теми девушками, которых вы только пропустили. – Она указала на «ОЙ, ВКУСНЯТИНУ», которая как раз парковалась в трети подъезда от них.

Впрочем, коп перестал ее слушать, едва она назвала имя, лишь махнул рукой и отступил в сторону.

Когда она припарковалась, три девчушки уже выбрались из своей «Ауди» цвета молочного коктейля с клубникой, а сидевшая за рулем, стоя на цыпочках, уже обнимала долговязого черного юношу. Небольшая толпа томилась среди машин: служащие, эвакуированные из здания, которые держались поблизости и возбужденно рассказывали и пересказывали, как им самим едва-едва удалось уцелеть. Наверное, оттого, что ей вспомнился Колсон, для которого сцена была домом родным, назойливый, оживленный рой зевак напоминал ей закулисье после успешного спектакля – добротной кровавой трагедии, по-видимому.

Припарковавшись, она вышла из машины, как раз когда парень с девушкой бросили обниматься. И перехватила их, когда они пошагали обратно к розовому авто.

– Ты там был, когда это случилось? – спросила она юношу безо всяких расшаркиваний, уже включив свой телефон на запись разговора. – Страсть как хочется послушать об этом.

Юноша замедлил шаг, задумчивая морщина пролегла у него меж бровями. Он был не просто чернокожим, а черным чернокожим, как пляж из песка вулканической лавы. Свет исчезал в нем. Смазливый, конечно, но, с другой стороны, пришлось ведь и в обувной «БИГ» наняться. Юность, здоровье и чернота – это то, чем во многом они и охмуряют… свою по большей части белую, пригородную клиентуру. Юноша все еще был одет в магазинную униформу: очевидно, копы не дали ему переодеться.

– Ага. Я был там. Ближе всех к месту подобрался из тех, кого не застрелили. Не считая мистера Келлауэя.

Три девчушки разглядывали Лантернгласс со смесью досады и любопытства. Подружка юноши (самая красивая из них: курносая, тонкошеяя, грудастая, с распрямленными волосами) спросила:

– А с чего расспрос?

– Я из газеты. «Сент-Поссенти дайджест». Очень бы хотелось узнать, на что это похоже… быть в трех шагах от пули. Взгляд изнутри. Как это переносится? – заговорила она, отвечая девчушке, но все время глядя на юношу.

– Фотка моя в газете будет? – спросил тот.

– А то. Народ у тебя автограф просить будет.

Малый ухмыльнулся, но подружка его подала голос:

– Это сто долларов стоит. – И наполовину загородила парня собой, будто физически мешая Лантернгласс подойти поближе.

– Будь у меня сотня долларов в кошельке, я могла б себе няню-сиделку позволить. А я не могу, и это значит, что у меня всего полчаса осталось до времени забрать свою дочку из городского летнего лагеря.

– Насрать, – отрубила его подружка. – Хотите узнать его историю, можете все про это в теленовостях «Дейтлайн» посмотреть. Спорим, эти и косарь не пожалеют.

Лантернгласс сообразила, что у девчушки с новенькой розовой «Ауди» лимит на кредитке побольше, чем у нее будет. Подружка, решила она, о деньгах заговорила, чтоб покрасоваться, эдакий самопроизвольный сценический этюд. Может, дружок был из Черно-Голубой, а подружка с Бульваров, вот и пыжится произвести на него впечатление, ведя себя, как уличная.

– Не уверена, что в «Дейтлайн» интерес проявят, – хмыкнула Лантернгласс. – Но, если и проявят, вам что, не хотелось бы, чтоб они с твоим парнем разговор вели, а не с одним из сотни бывших в торгцентре сегодня? Тот, кто первым расскажет, того обычно с его рассказом и показывают. И потом… – теперь Айша смотрела подружке прямо в глаза, – в общем-то, я хотела с вами обоими поговорить. Хотелось бы узнать, что ты чувствуешь, когда слышишь про стрельбу и знаешь, что твой парень в здании, но не знаешь, увидишь ли ты его еще когда.

Это девушку смягчило. Она глянула на своего парня, Окелло, который про деньги не заикался и отнесся к Лантернгласс со спокойным интересом.

– Я расскажу вам, что произошло, – сказал он. – Платить вам не придется.

– Разрешаешь записать тебя? – спросила журналистка, указывая на свой смартфон.

Малый кивнул.

– Как тебя зовут? – задала она вопрос, потому как это было хорошим зачином, даром что она уже знала ответ.

– Окелло Фишер. Как Отелло, только с «к».

В сознании Айши Лантернгласс опять умер Колсон. Как каждый день умирал по три-четыре раза, даже сейчас. Лицом вниз в собственной крови. Если бы он не истек ею до смерти, то, может, и захлебнулся бы в ней.

– Что это за имя – Окелло?

Малый неловко повел плечами.

– Мама моя крупно сечет в африканской истории. На мой десятый день рождения она испекла торт с ягодками ням-ням, купила мне барабан, как в племенах. А я такой: блин, что плохого в шоколадном торте и игровой приставке?

Он ей уже нравился, она знала: он ей накидает фразочек, что на цитаты разойдутся. Подружку звали Сара. Чтоб всех порадовать, Айша записала и имена ее подруг: Кейти и Мэдисон. Имена с Бульваров – все три.

– Когда ты в первый раз понял, что что-то не так?

– Верняк, когда пистоль увидел, – сказал он ей.

– Ты видел стрелка?

– Центр только за несколько минут до того открылся. Я поднялся на дворик закусочных прихватить по фраппучино для нас с Ирвингом. Мы с Ирвингом в «БИГ» в утро были. Не знаю, с чего он работает там, семья у него вполне зажиточная. Мать, полагаю, хочет, чтобы он опыта поднабрался, что значит работу иметь. – Сомнение мелькнуло в его больших трепетных глазах, и он заметил: – Лучше не печатайте, что я это сказал. Ирвинг крутой. Они меня к себе домой на ужин приглашали.