Онлайн книга «Странная погода»
|
Все уменя в порядке. 10 час. 43 мин. По-прежнему в порядке. 10 час. 44 мин. Черт. Еще выстрел. 10 час. 45 мин. О Боже. О Боже. 10 час. 45 мин. Не очень секу, что теперь происходит. 10 час. 46 мин. И еще один выстрел. 10 час. 46 мин. ОКможет тебе лучше уносить ноги 10 час. 46 мин. Я в порядке. Не хочу фраппучино оставлять. 10 час. 47 мин. ЧТО ТЫ СКЗЛ ЗАСРАНЕЦ? 10 час. 47 мин. У меня тут два фраппучино. С ними мне не убежать. Расплескаю. 10 час. 48 мин. Ненавижу тебя. До жути. 10 час. 49 мин. Были там и еще записи, но больше Окелло о выстрелах не упоминал. В 10 час. 52 мин. прибыли полицейские, и ему наступили на руку – меньше чем через двадцать минут после того, как прогремел первый выстрел, но слишком поздно, чтобы изменить то, что произошло. По версии полиции Сент-Поссенти, Бекки Колберт трижды пальнула в своего босса и один раз в миссис Хасвар и ее ребенка. Зашел Келлауэй, дважды выстрелил, пригвоздил первым Колберт и дал промах на втором. Затем последний выстрел, когда Колберт вновь поднялась, чтобы застрелить Боба Лутца. Всего семь выстрелов. А вот по отметкам времени на телефоне выстрелы распределились по-другому, не соответствующе. Три, потом чуть позже два (и что-то упало. Что? Может, компьютер?), а потом один, а после еще один. У Лантернгласс были кое-какие соображения, что бы это могло значить, но с ними она и не подумала бы выходить к прессе. Не была уверена, что Тим Чен позволил бы ей хотя бы указать на несоответствия между эсэмэсками Окелло и официальным отчетом. Она отдала Окелло его телефон и сунула в карман свой собственный. – Понадобятся снимки любых из них – без проблем, – сказал Окелло. – Возможно, – ответила Лантернгласс. – Дай мне переговорить с редактором и прокатать на нем пару вариантов. Дороти поскакала к порогу «Лидз» и остановилась прямо внутри охранного заграждения. На ней красовалась енотовая шапочка с лапками и мордой енота. Не меховая шляпка с хвостом, а скорее похожая на фигурку енота для кукольного театра, только надетую не на руку, а на голову. – Нет, – отрезала Лантернгласс, и улыбка Дороти мигом исчезла, сменившись уродливой сердитой гримасой. – Двадцать процентов скидки, – протянула она. – Нет. Положи обратно. – Айша набирала номер редакции. – Мне надо пописать, – завела Дороти. – Потерпи минуточку, – отозвалась Лантернгласс. – У них в «Лидз», наверное, есть туалет для своих, – сказал Окелло. И дернул головой в сторону укурка с пышной шевелюрой. – Слышь, бро. Не против, если малютка в ваш туалет сбегает? Укурок медленно смежил веки, раскрыл их и произнес: – Без проблем, чел. Действуй. Дороти, надменно танцуя, двинулась было обратно в «Лидз». – Не, погодь, – произнес укурок сонливым голосом. Вид у него был, словно его только что разбудили. – Блин. Там ремонт. Мы три месяца упрашивали их смыв наладить. И лишь после массового отстрела у них наконец-то время нашлось. Дороти обернулась на мать, широко раскрыв глаза: и что теперь? – Подожди, – прошипела Лантернгласс: как раз Тим Чен ответил на вызов. – Айша, – заговорил Тим безо всяких вступлений, – ты слышала? – О чем? – О распоряжении эвакуироваться. – Голос Тима звучал безмятежно, почти мягко. – Сорок минут назад звонили из пожарной службы парка и передали официально. Нам надлежит очистить редакцию к десяти часам завтрашнего утра. – Дресня. – У меня дресни никогда не бывает, – уверил ее Тим. – Это и вправду так. Ты мужик с крепчайшим запором из всех, кого я знаю. – Нужно, – сказал Тим, – чтобы ты сюда вернулась. Все съезжаются, я под страхом виселицы убедил Шэйна Вольфа упаковать наши компьютеры. Деревья горят уже ближе четверти мили от нас, а ветер набирает силу. – Мы лишимся здания? – спросила она. И сама удивилась собственному спокойствию, хоть тревога ее и была гладкой, но она тяжким грузом придавила желудок, словно проглоченный камень-голыш. – Скажем так: нам не могут пообещать спасти его. – Как быть с церемонией зажжения свечей? – спросила Лантернгласс. – Ее телевидение покажет. Сможем посмотреть ее, когда появится возможность. – У нас получится завтрашний номер выпустить? Когда Тим Чен отвечал, голос его был надсадным, почти грубым. Она никогда не слышала, чтоб он разговаривал в таком тоне: – Задницу раздерем, а выпустим. Эта газета выходила каждый будний день с 1937 года, и я не собираюсь становиться первым редактором, который подведет всю команду. – Буду обратно, как только выберусь отсюда, – пообещала ему Лантернгласс. Она отключилась и огляделась в поисках дочери. Она ожидала найти Дороти опять в «Лидз» роющейся в шапках. Но дочь ее сидела с Окелло на стальной скамейке чуть дальше по проходу – оба расположились точно на том месте, где устроился Рэндал Келлауэй почти ровно неделю назад после стрельбы в «Бриллиантах посвящения». Но вот в «Лидз» еще кое-кто появился: тщедушный пожилой азиат в замызганном комбинезоне ремонтника. В одной руке он держал гаечный ключ, с которого стекала вода, и махал им укурку, бормоча что-то низким, почти сердитым голосом. – Все в порядке? – спросила его Лантернгласс. Ремонтник умолк и обратил свой суровый взгляд на нее. Укурок при этом застенчиво пожал плечами. – Я скажу вам то, что ему сказал. Тот, кто последний пользовался этим туалетом, – говорил ремонтник, размахивая гаечным ключом, – оставил в нем кое-что. Думаю, кому-то необходимо взглянуть на это. Укурок успокаивающим жестом поднял руку: – И как я уже и говорил, придурок. Что бы оно ни было, это не мое. Как на духу. Я в торгцентре никогда не гажу. 10 час. 28 мин. Когда Келлауэй направил свой «Приус» во дворик, усыпанный давленными ракушками, Джэй Риклз уже сидел в кабине своего пикапа, держа дверь открытой и положив ноги на хромированную приборную панель. Келлауэй вылез из своей машины и забрался в грузовичок шефа полиции. |